Они вынесли гроб - Безлетов, Саша, водитель, соседи помогли.
Поставили гроб у дома.
Неподалеку столпились дети, слезшие с дурно скрипящих, зимних качелей.
Смотрели любопытно, притихшие. Саше захотелось их разогнать.
- Давайте грузить уже… - сказал он зло. - Что мы тут…
- Надо же дать людям проститься… - сказала мать.
- Каким еще людям? - выругался Саша. Помимо детей собрались еще несколько соседок - малознакомых, чужих, но покачивающих головами.
- Иди в машину, - сказал он матери. - Давайте, слышите? - обратился он к мужикам, указывая на гроб.
Саша сел к водителю. Безлетов - в салон.
Гроб закрыли.
Саша назвал водителю срединный пункт назначения - "…оттуда еще немного…" - буркнул он неопределенно.
Оборачиваясь, Саша видел, как мать, сидящая в изголовье отца, иногда приподнимает крышку гроба, трогает ледяную голову покойного.
Это было нестерпимо.
Пошел, повалил серый снег. Брызговики работали беспрестанно.
На выезде из города попали в пробку.
Саша высунулся в окно и закурил.
На крышах машин быстро накапливался снег.
Ожидание тяготило.
"Куда ты торопишься… - думал Саша брезгливо, одергивая себя. - Торопишься скорей похоронить отца? И что? Похоронишь - куда побежишь?" Они простояли не менее получаса. Водитель иногда выключал мотор, и тогда кабина начинала быстро промерзать.
- А там, в салоне, наверное, холодно? - спросил Саша. Голос звучал хрипло.
- …Там печка не работает. Да и не надо сейчас там греть, - осторожно сказал водитель, покосившись на Сашу.
"Мать, наверное, замерзла…" - не ответив, подумал Саша.
Он оглянулся и увидел, как она трет ноги. Еще увидел Безлетова, нахохлившегося, смотрящего в окно на недвижные авто.
Саша зажмурился, прикусил губу.
Хотел заставить себя не открывать глаза, когда машина тронется, и не смог.
Расщурился, увидел мягко, нервно ползущие авто. Дорогу неспеша переходил тепло одетый гаишник. Его пропускали, притормаживая.
Затор образовался из-за аварии: стукнулись два автобуса. У дороги стояли пассажиры. Асфальт был посыпан стеклом.
"Скорой" не видно", - приметил Саша.
Никто не погиб, и даже, видимо, не был ранен. Саша испытал почти жалость, что никого не убило.
Медленно, тягомотно они выбрались из потока машин.
Переключали скорости, разгонялись, и вновь возникало это глупое чувство облегчения - едем-таки, едем.
"Куда?"
…Зимняя дорога всегда более тосклива, чем летняя.
Они минули городок, всего два светофора, Саша сказал: "Дальше прямо", - и спустя семь минут по обе стороны шоссе открылась равнина.
Вид белого, до горизонта поля, был тягостен. Эта даль и пустота - лишь с линией телеграфных столбов у дороги - засасывала.