Столичная по виду застройка началась сразу за городом Валдай, в котором поезд стоял больше часа, пропуская тяжело груженные эшелоны. Вечерело, но было совсем светло, почти как днем. Ну конечно же, сообразил Скворешников, сейчас белые ночи в самом разгаре! Мэл знал, что до Ленинграда еще далеко, но столица Советского Союза была столь велика, что трудно сказать, где она начинается, а где заканчивается. Сначала пошли ухоженные рощи и боры, потом за лесополосой стали проступать высотные дома: в десятки этажей и с длиннющими фасадами. Между домами были положены аккуратные асфальтовые дороги, по ним время от времени проезжали диковинные автомобили ярких расцветок ― ничего похожего в Калуге не наблюдалось даже в центре. И главное ― никаких заборов! Поезд шел достаточно медленно, и Скворешников приник к окну, силясь различить подробности. Мэлу даже показалось, что он увидел цветочные клумбы и игровые площадки для детей, выглядящие как маленькие городки, состоящие из отдельных домиков, связанных друг с другом системами лестниц и канатов.
«Европа, ― произнес задумчиво офицер по имени Вячеслав, незаметно подошедший сзади; его подопечные угомонились, в половину одиннадцатого все они, как по уставу, залегли на полки и моментально погрузились в крепкий здоровый сон. ― Европа, ― повторил офицер и присел рядом с Мэлом. ― И если бы не Европа, здесь было бы совсем по-другому. Я здесь жил до войны мальчишкой, ― признался он тихо. ― Поселок Лычково. Жили бедно, как в любой деревне. Народ от бедности в города уезжал. Хирело всё. Разваливалось. Вот так и получается, что если б мы Европу не завоевали, то и не было бы здесь этих роскошных городов…»
Мэл осторожно спросил, при чем здесь Европа, строили-то наши люди.
«Не только наши, ― ответил офицер. ― Все строили. Австрийцы, итальянцы, французы, чехи. Когда Ленинград после войны столицей Союза стал, сюда сотни тысяч людей хлынули ― очень много рабочих приехали из Европы. Там тяжелее, чем у нас, было. Столицы в развалинах, зопэ, черная зима, голод, эпидемии. Побежишь от такой-то жизни. А нам после войны нужны были рабочие руки ― хозяйство восстанавливать. Работали здесь за паек, зато построили город-сад. Так всегда случается ― за победу платят побежденные. Одна культура поглощается другой, более сильной и агрессивной. Закон войны. Просто мы оказались сильнее».
Скворешников, который недавно сдал новейшую историю на «отлично», заметил, что европейцы сами виноваты ― не надо было города наши атомными фугасами взрывать, социализм им, видишь ли, не нравился, вот и поплатились.