Мгновение она колебалась. Потом, согласившись с его просьбой, спросила:
– А если пойдет проливной дождь?
– Тогда следующий день без дождя.
– Хорошо. Договорились.
– Отлично. – Он осмотрелся. Никого в пределах слышимости не было. Никто не обращал на них ни малейшего внимания, но все равно он коснулся своего лба, сделав жест признательности. Потом ускорил шаг и опередил ее, идя прямо по улице.
На следующее утро ветер разогнал дождливые тучи. Когда Кэтрин отдернула портьеры и увидела небо, более яркое и высокое, чем все последние дни, она почувствовала, как екнуло у нее сердце, и поняла, что надеялась на дождливую погоду, чтобы ей не пришлось принимать решение: идти или не идти на прогулку для встречи с англичанином, который сумел переговорить с ней в Ангулеме.
В том, что он англичанин, она не сомневалась, несмотря на говоривший об обратном весь его внешний вид. Но она не могла понять, кто он такой и чего от нее хочет. Не могла понять она и какое отношение он имел к Эдвину. Она не видела брата с начала войны и ничего не слышала о нем. Неужели он во Франции и хочет с нею увидеться? Если так, то почему сам не обратился к ней? Почему надо направлять посыльного, англичанина, в одежде французского крестьянина? Она пыталась найти ответы на эти вопросы, но в голову ей приходило лишь одно объяснение: Эдвин связан с движением Сопротивления, и мужчина, который подкараулил ее, тоже.
Когда он так неожиданно ушел от нее, она склонна была думать, что ей все это привиделось, но квадратик грубой белой ткани, так не похожий на ее обшитые кружевами тонкие носовые платки, служил доказательством, что ей не померещилось. Возвращаясь домой в поскрипывающей телеге Мориса Анжелота, она испытывала признательность фермеру за его неумолкаемую болтовню. Он всегда дотошно рассказывал, что видел на базаре, кому и что продал. Все это он выкладывал, не разжимая зубов, в которых держал самокрутку, она тряслась меж его обветренными губами. К счастью, он не ждал ответов – он принимал ее за типичную неприветливую англичанку, даже не подозревая, что просто сводит ее с ума своими повторяющимися анекдотами. Впрочем этот ритуал, сложившийся в течение недель и месяцев, позволял ей привести в порядок рой своих беспокойных мыслей. Но толку от того было мало.
Что же ему от нее надо? – спрашивала она себя в сотый раз, и опять неизменный ответ, мысленно проносившийся в ее голове, заставлял всю ее содрогаться от страха. Если он агент – а она была уверена, что он им и является, – то он обратится к ней с какой-нибудь просьбой. А Кэтрин совсем не была уверена, что проявит достаточно смелости – или глупости, – чтобы выполнить его просьбу.