– Будь я проклят!
– У него еще весьма сильный интерес к выращиванию здесь домашнего скота. Главным образом крупного рогатого скота. Боже милостивый! Это – самое удивительное совпадение, с каким я когда-либо сталкивался! Как раз на прошлой неделе я получил из государственного департамента бумагу, в которой меня ставят в известность, что Калеб Каллаган намеревается иммигрировать с материка и обосноваться здесь. Вообще-то в своих письмах ваш отец несколько раз упоминал о том, что он не прочь лично ознакомиться с тем, как идут дела на его плантациях.
Люк горько улыбнулся:
– Мой отец никогда никому не доверит того, что может сделать сам. Я не жду, что наши дорожки пересекутся именно здесь, потому что через три недели отплыву в Сан-Франциско.
– В заявлении об эмиграции, поступившем в наше министерство, Калеб Каллаган перечислил имена своих жен, потому что они приедут вместе с ним.
– Да, я знаю. Это Черити и Сэйда. Ни та, ни другая не имеют к моему появлению на свет никакого отношения. Моя мать и мои сестры умерли во время долгого и опасного перехода мормонов из Ново в Солт-Лейк-Сити.
– Я только хотел сказать, мистер Каллаган, что с тех пор ваш отец взял себе третью жену.
– Что? Третью жену? – Люк расхохотался. – Старый распутник разошелся не на шутку!
– Так вот, я полагаю, вам будет интересно узнать, что…
Их беседу прервало объявление, что король Камехамеха распорядился начать празднество.
Гости направились в благоухающий ароматом роз сад, где их ожидали расставленные по кругу бамбуковые стулья и кресла. Вечер был непривычно свеж, и многие накинули на плечи кихеис – нечто среднее между плащом и халатом. Сам король облачился в богато расшитую и украшенную перьями тропических птиц мантию – символ высшей королевской власти.
В центре круга из стульев стояли танцовщицы, три ослепительно красивые девушки. Единственной их одеждой были пау – юбки из травы – и традиционные леи. В неверном свете факелов их нагие, покрытые темным загаром груди казались сделанными из до блеска начищенной меди.
Раздался рокот барабанов, и девушки начали танцевать. Двигались они удивительно согласованно, как если бы вдруг превратились в одно фантастическое создание. Движения их рук и ног словно рассказывали содержание песен, а на лицах, то и дело менявших выражение, отражалась вся гамма чувств: страсть, страх, грусть, радость.
Киано объяснял Люку и Джону смысл исполняемых песен без слов.
Руки девушек взлетели вверх и застыли, широко разведенные в стороны…
– Теперь влюбленные столкнулись с серьезным препятствием.