Тондлон взял свечу и поднес ее поближе к одному из лежащих. Это был дряхлый, истощенный старик китаец. Лежал он на таком омерзительно грязном и изодранном тряпье, что в далекой Америке ни одна хоть немного уважающая себя кошка или собака и близко бы не подошла к такой постели. Люк в ужасе смотрел на распростертый перед ним в буквальном смысле слова скелет, обтянутый пергаментной, иссохшей кожей.
Юноша поймал взгляд старика и почувствовал, как у него на голове шевелятся волосы. Глаза живой мумии были полны такой неизбывной боли, ужаса, отчаяния и безнадежности, что не привидится и в самом страшном ночном кошмаре.
– Уйдем отсюда!.. – прерывающимся и вдруг охрипшим голосом выговорил Люк и заспешил к выходу.
Вытащив из нагрудного кармана пиджака носовой платок, он прижал его к носу и рту, чтобы хоть как-нибудь защититься от невыносимой вони испражнений, мочи, блевотины и какого-то тошнотворно сладковатого незнакомого запаха, который он счел за опиум. Тондлон подтвердил его догадку.
– Наследство, доставшееся нам от белых братьев, что живут за дальними морями, – бесстрастно заметил он.
Люк промолчал, и они двинулись дальше. Пройдя примерно четверть мили, Тондлон повернул налево и минут через десять вывел Люка на городскую площадь. В глаза юноше бросилась царившая вокруг оживленная суета. В центре площади возвышался деревянный помост, вокруг которого с едва скрываемым нетерпением слонялись люди. Они громко переговаривались друг с другом и смеялись в явном предвкушении предстоящего развлечения.
– Что здесь происходит? – поинтересовался Люк у Тондлона.
– Нечто, чему вам, сэр, я уверен, никогда не доводилось быть свидетелем. Мы немного задержимся здесь.
С этими словами китаец снял саквояж Люка с головы и осторожно поставил его на землю у своих ног.
– Это какое-то зрелище? Песни? Пляски?
– Можно сказать, что зрелище, но без песен и плясок, – едва заметно улыбнулся Тондлон.
Из дверей дома, стоявшего на противоположной стороне площади, появились несколько человек и неспешно двинулись к помосту. Людское море возбужденно заволновалось. Шум усилился.
– Это еще что за чертовщина? – воскликнул Люк, когда вновь пришедшие один за другим поднялись на помост.
Он недоуменно разглядывал двух огромных мужчин, облаченных в одинаковые голубые куртки, черные штаны и тяжелые кожаные сапоги с меховыми отворотами. Из-за широких ремней торчали ножи, пистолеты и еще какое-то оружие. Похоже, они сопровождали пять юных девушек. Вокруг бедер каждой из них был небрежно обмотан кусок цветастой материи. Узенькие ленты едва прикрывали нагие груди.