– Лестью ты можешь добиться… – Она замолчала, улыбнулась и добавила: – Всего что угодно. А теперь будь умницей и ложись на спинку.
Она склонилась к Люку, и ее волосы веером рассыпались по его животу. Юноша затрепетал от наслаждения. Он безуспешно попытался разглядеть, что она собирается делать.
Оставался в неведении он совсем недолго. Губы женщины вобрали в себя его изнывающую, налитую плоть, и Люк зашелся в исступленном крике безудержного восторга.
Громкий пароходный гудок безжалостно вернул Люка к действительности. Прежде чем выйти из отдельной каюты, он подошел к висевшему над комодом зеркалу.
– Будь ты проклят! – сердито проворчал юноша.
Он изо всех сил старался забыть отца, но всякий раз каждая черточка его отраженного в зеркале лица напоминала ему, чей он сын. Такая же иссиня-черная шевелюра, разве что без проседи, как у Калеба. Те же голубые глаза с едва заметной косинкой. Тот же орлиный нос, только не испещренный багровыми прожилками от чрезмерных возлияний, как у Каллагана-старшего.
С горящими щеками Люк шагнул за порог и поднялся по крутому трапу на палубу. Стоящий у сходен капитан Лазар на прощание с улыбкой крепко пожал ему руку.
– Всего хорошего, мистер Каллаган, и удачи. Я бы посоветовал вам скорее добраться до гостиницы и спокойно дождаться там парохода. Вам ведь еще надо подняться вверх по реке до мормонской миссии, верно? Макао не лучшее место для осмотра достопримечательностей. Туземцы люто ненавидят всех иностранцев.
– Разве можно их за это винить? Кто только не грабит Китай самым бесстыдным образом вот уже два десятилетия – англичане, русские, немцы, французы, американцы, все, кому не лень! А после того, как Британия взяла верх в «опиумной» войне, положение стало просто невыносимым. Теперь Британская империя вкупе с другими европейскими державами плюет на китайское правительство и занимается всем, чем пожелает. Они напропалую травят китайцев наркотиками, бессовестно обманывают и обирают их. Неудивительно, капитан, что на Востоке не жалуют белых.
Лазар в ответ пожал плечами и промолчал. Жизнь научила его не вступать в бесплодные споры с миссионерами, которые несли на Восток слово Христово во спасение заблудших душ азиатов. Какое бескорыстное великодушие, какие возвышенные идеалы! Да простая краюха черствого хлеба спасла бы душу человеческую намного быстрее, чем янтарные четки или распятие!
Улицы Макао встретили Люка невообразимой грязью, кучами отбросов, зловонием и оглушительным гамом. Не успел он сойти со сходней, как был тут же окружен толпой оборванных нищих всех возрастов. Покрытые струпьями и вшами, они теснились вокруг юноши, хватали его за полы пиджака, за брюки и во все горло требовали милостыню. Люк достаточно бегло говорил по-китайски и по-португальски, но из всей этой тарабарщины не мог понять ни слова. Вдруг сквозь безумный галдеж до его ушей донесся голос, и у растерявшегося Люка радостно забилось сердце.