– Благодарю Тебя, Господи, за милосердие Твое, – прошептал Люк и осмелился наконец открыть глаза.
К его изумлению, шторм слабел буквально на глазах, и в призрачном предутреннем свете он разглядел на другом конце крышки ободряюще улыбавшегося ему Джона.
– Боги взыскали дань и решили, что еще двое смертных на этот раз будут лишними. Видишь, они отзывают своих гончих – ветер и волны, и даруют нам звезду, дабы мы не теряли надежды.
Люк запрокинул голову. Действительно, в разрыве туч дружелюбно сияла яркая звездочка.
– Теперь я доподлинно знаю, что имеется в виду под телом небесным! – благоговейно произнес он.
Над унявшимся океаном разгорался рассвет, и солнце сверкающим оранжевым шаром неторопливо поднималось в чистое, без единого облачка бездонно-голубое небо. «Как глаза Андрии!» – подумал Люк.
– Как ты думаешь, мы далеко от берега? – спросил Джон.
– Не знаю. Накануне вечером капитан Болл говорил, что до Сандвичевых островов осталось примерно четыреста миль. Похоже, нас сносит к востоку.
– Болл, – задумчиво проговорил Джон. – Думаешь, кто-нибудь еще спасся?
– Навряд ли, хотя мы-то спаслись. Поэтому кто-то еще мог сделать то же самое.
С болью в сердце и горьким сожалением Люк подумал о Хильде Болл. За что, Господи? Такая молодая, ей бы жить да жить. Он горячо пожелал себе оставаться хорошим мормоном и укрепиться в вере в бессмертие души человеческой.
В первый день время тянулось неимоверно медленно, а в последующие дни, казалось, вообще остановилось. Кругом был океан, ничего, кроме океана. Но хуже всего были нескончаемые ночи. Джон и Люк давно уже погибли бы от жажды, если бы не несколько благословенных дождей, шедших на рассвете три дня подряд. В одном из углов крышки от люка был выдолблен довольно глубокий желоб длиной в целый ярд. Он-то и послужил им маленьким спасительным колодцем, в котором умещались целые две кварты дождевой воды.
Но главная опасность исходила от беспощадного и недосягаемого врага – тропического солнца, хотя им обоим было не привыкать жариться на солнце, а задубевшая от загара кожа была привычна к солнечным лучам.
– Мои мозги сейчас изжарятся! – простонал Люк, когда пошел четвертый день дрейфа, и на их необычный плот с раннего утра вновь обрушился солнечный жар.
– Слушай, есть идея, – сказал Джон. – Давай снимем штаны и намотаем на головы, как тюрбаны.
Поначалу это принесло заметное облегчение их раскалывающимся от боли головам, но к полудню ноги, непривычные к солнцу, покраснели и покрылись волдырями.
На следующий день они решили оставить головы непокрытыми и вернули штаны на их законное место. К середине дня у Люка начались галлюцинации.