Двигаясь, как тень, Шевырев одевался. При бледном свете окна белым пятном, с острыми черными глазами, двигалось его лицо по комнате. Когда он уже надел сапог, послышалось что-то новое. Шевырев замер, держа одежду в руках, прислушался и еще быстрее стал одеваться: по лестнице, осторожно топоча ногами, подымалось уже много людей.
«Они!..»
С минуту Шевырев стоял в нерешимости, потом быстро надел пальто, шапку, отворил дверь и выглянул во тьму коридора.
Мгновенное представление мелькнуло у него в мозгу: он вспомнил, что когда днем заходил в кухню напиться, видел в окно очень близко брандмауэр соседнего дома, и окошко было без двойных рам. И быстро двигаясь, бесшумно, как кошка, обходя сундуки и занавески, Шевырев скользнул по коридору в его черном и прелом воздухе. Около угла, где спали старички, он приостановился на мгновение. Слабое похрапывание за занавескою вдруг прекратилось. Шевырев стоял неподвижно и слушал. Кто-то вздохнул во сне, и опять заскрипело что-то слабое и маленькое. Тогда Шевырев беззвучно двинулся дальше, отворил дверь в кухню и оглянулся.
Там было почти совсем светло. На плите смутно поблескивала какая-то посуда, холодный самовар как будто стоя спал на столе. Кошка поднялась на плите, спрыгнула на пол и пошла куда-то, подняв хвост и мурлыча на Шевырева. Пахло остывшим угаром и борщом. Шевырев подошел к окну и выглянул.
Сквозь пыльные, мутные стекла ничего не было видно, только светлела полоса неба и серела отвесная серая стена, уходящая в бездну.
Он еще раз оглянулся и тихо стал выдвигать задвижки. Слабо скрипнуло окно и отворилось, холодной, чистой и свежей струей обдав лицо и грудь, сдавленные тяжелым спертым воздухом квартиры. Шевырев высунулся в окно и посмотрел вниз.
Далеко там, внизу, белела булыжная мостовая, и казалось, что она лежит на страшной глубине. Холодом и смертью повеяло оттуда. А вверху, за серой чертою брандмауэра, расстилалось уже начинавшее светлеть небо, и его безграничная пустота пахнула холодом и простором.
Шевырев повернул голову назад, к квартире, и прислушался.
И в эту минуту резко и звонко, всколыхнув, казалось, тишину и сон всего мира, как живой, предостерегающе звякнул звонок.
Тогда Шевырев осторожно и ловко поднялся на подоконник, мельком взглянул вниз, в страшную пропасть с белевшей внизу мостовой, и прыгнул…
Мгновенно было ощущение страшного падения, пустоты, слабости и тяжести своего тела в воздухе, над пропастью… и каменный, холодный брандмауэр с силой ударил его в грудь.
Скрюченные в страшном напряжении пальцы цепко схватились за холодное загнутое железо, загудевшее и погнувшееся под его тяжестью. Ноги судорожно заскользили по гладкой стене, стукаясь коленями и неудержимо сползая вниз…