Он кивнул в сторону задней коморки.
— Оно называется Найтал. Один раджа вырыл его в старые добрые времена. Наверно, двести лет назад или даже больше. Тогда и в нашей деревне, и ниже по склону текли оросительные каналы, и там, где сейчас все заросло колючкой, была распаханная земля. Теперь остались одни развалины, и когда нам нужна вода, ее у нас нет. Деван не хочет ничего делать: подати, что мы платим, уходят на более важные вещи — на войско, на слонов, и на то, чтобы поддерживать раджу в должном великолепии. Справедливо, чтобы раджа жил в роскоши, как и вы, сахибы, и у вас был избыток слуг, но справедливо, чтобы у нас была вода. И тогда мы будем довольны, особенно если комиссар-сахиб станет приезжать сюда на охоту, или вы, офицеры, будете приводить солдат и устраивать парады. Чтобы мы могли усладить наши глаза зрелищем того, как наши правители наслаждаются подобающей им роскошью. И тогда мы будем довольны.
Остальные подхватили его рассуждения. Родни слушал в пол-уха, но то вставлял словечко, то задавал вопрос, чтобы они думали, будто их шутовские заботы действительно его интересуют. И все это время был настороже, не переставая тщательно обдумывать свои планы. Сегодня двадцать шестое мая. Дожди начнутся в Гондваре примерно в двадцатых числах июня. Лучше оставить неделю про запас. Это значит, что там надо быть тринадцатого. Вражеская атака, скорее всего, состоится двадцать третьего, в годовщину Плесси. В Чалисгоне у него было достаточно времени для размышлений, и чем больше он думал, тем сильнее убеждался, насколько важным будет сражение за Гондвару.
Город был древним, богатым, прославленным, и считался важным центром паломничества. Он стоял почти на границе Бомбейского президентства, и когда-то принадлежал раджам Кишанпура. Он был построен у переправы через Нербудду, переправы, которой пользовались круглый год, за исключением сезона дождей. Насколько он знал, на Нербудде не было ни одного моста, а другие переправы и броды имели гораздо меньшее значение.
Он посмотрел на свои руки, сжимавшие винтовку — оружие простого солдата. Брюки у него были порваны, рубашка посерела от грязи; бриться ему приходилось осколком стекла, подобранным на обочине дороги; ни сабли, ни прочей положенной по чину амуниции, ни серебряной бляхи с гербом полка… Только исхудавшие, покрытые шрамами руки и грязь под ногтями. Но он был посланцем с отчаянно важной миссией, потому что если когда-либо судьба империи зависела от храбрости и умения одного человека, судьба Британской империи зависела от него. Он и вообразить не мог, что его звездный час будет выглядеть таким образом, и сейчас исподлобья хмуро взирал на полуголых дикарей, женщин и закопченный потолок.