Эпитет «сногсшибательная» подходил к этому созданию как нельзя кстати. И направлялось это сногсшибательное создание прямиком ко мне. И, кажется, по собственной инициативе. Для проститутки ведет себя слишком дерзко, скорее – как старая подруга. Только вот вспомнить ее лица я никак не мог.
– Привет, Знахарь! – сказала она, остановившись передо мной и протягивая руку.
Я взял ее руку и припал к загорелой коже с галантным поцелуем, пытая в то же время свою память – кто это такая?!
А тонкие пальчики стиснули тем временем мои, обещая интересное продолжение этой встречи.
– Не узнаешь?! – улыбнулась она, сверкнув чудесными зубками.
В точку! Как ни пытал я себя, но кто эта роскошная деваха – даже и представить себе не мог! А ведь должен был знать. Судя по всему, я не только с ней был когда-то знаком, но и успел переспать.
– Вижу, забыл меня! – констатировала она, качая укоризненно головой, только я видел, что она нисколько на деле этим не огорчена. – Я Вера, мы с тобой вместе когда-то в «Эскулапе» лежали…
Стоило ей произнести название клиники пластической хирургии, как я сразу все вспомнил. Вера – фамилии я не помнил – была пациенткой клиники, когда туда обратился я, из-за некоторых проблем, возникших после операции по изменению внешности. Она там явно скучала и в первый же вечер пришла ко мне «пить кофе». Мы занимались сексом всю ночь, а в перерывах Вера жаловалась на своего мужа, имевшего обыкновение подкладывать ее под своих дружков, что в сексопатологии называется кандаулеизм и считается явным отклонением от нормы…
– Вспомнил, вспомнил! – сказал я, и ее глаза радостно вспыхнули.
Мы разместились за столиком в глубине зала. Вера щелкнула пальцами, и барменша, выплыв из-за стойки, пересекла пространство, направляясь к нам с подносом. Вера успела сделать заказ заранее.
На подносе оказалось две чашечки кофе эспрессо и стакан апельсинового сока.
– Угадала! – поразился я.
– Такой мужчина, как ты, должен любить эспрессо! – ответила она и эротично обвела кончиком языка красные губы.
Было приятно видеть ее, но еще приятнее будет оказаться с ней снова в постели. При мысли об этом я почувствовал возбуждение. Хитрая чертовка, видимо, догадавшись, в каком я состоянии, улыбнулась довольно.
– Тебе следовало еще волосы перекрасить! – заметил я, намереваясь шуткой немного сбить ее очарование. – В тон платью – в красный… Как у панкушки какой-нибудь!
Она улыбнулась, и все мои ничтожные попытки загородиться от ее уничтожающего влияния разбились об эту улыбку, о белоснежные идеальные, как у американской кинодивы, зубы. Да что там кинодивы! Все они вместе взятые и в подметки не годятся этому ангелочку.