И внезапно дух Шекумпеха оказался внутри Урсу. Внимательные мастера тоже могли это почувствовать: сопутствующее ощущение, не совсем вкус или запах, но похожее на то, как пахнет воздух утром после грозы. Что-то чистое, и острое, и яркое.
Урсу не услышал ничего, что можно было бы описать как звук, ничего похожего на произносимые слова. Чувство было такое, как если бы вдруг раскрытые воспоминания, образы, ощущения хлынули в него потоком.
Урсу понял, что бог спрашивает его истинное имя.
– Я… – начал вслух юноша и тут же опомнился. Он был теперь один в центре комнаты. «Я Урсу», – мысленно ответил он и подумал, слышит ли его бог?
И тогда бог произнес его истинное имя, его личное имя, имя его души.
Когда Урсу было пять лет и его взрослый ум был так недавно внедрен в его тело кантра, что ему все еще казалось странным ходить на двух ногах, он прошел обряд, какой проходит каждый ребенок города, получая свое истинное имя в виде одного из многих сотен замысловато вырезанных кусочков дерева, выбранного наугад из огромной урны. Это имя должно было стать его внутренним именем, и Урсу торжественно предупредили, что демоны попытаются прокрасться в его сны и это имя выпытать. Ужас заключался в том, что они, узнав твое имя, овладевают твоей душой.
Единственные существа, кому следует знать твое имя – твое истинное имя, – это боги. И вот так Шекумпех заговорил с Урсу.
На юношу нахлынула новая волна звуков, запахов, ощущений. И в этот раз Урсу увидел образ маленького хилого жреца в не по росту большом плаще, крадущегося ночью по улицам Нубалы. И к спине его был привязан…
Юноша воззрился на сидящего перед ним идола Шекумпеха. Разве можно сомневаться в том, что хочет сообщить ему бог города? Урсу понял, что в видении бога по городу пробирался он сам, Урсу, а в мешке у него за спиной был вот этот сидящий перед ним идол.
Затем он снова очутился в видении, проскальзывая как бы невидимым между выстроившимися перед воротами шеренгами врага. Потом дальше, к фруктовым садам, и… еще дальше. Образы, текущие потоком в ум Урсу, поначалу ясные и отчетливые, начали противоречить друг другу, как если бы несколько отдельных видений показывались ему одновременно, каждое чуть отличное от другого.
А потом дальше, дальше в смятение и безумие, когда Урсу увидел огонь, сходящий с небес, и Великий Город Нубалу, горящий в невидимом пламени, и только смерть и руины повсюду.
Видение за видением накатывали на юношу, он забыл про подвальный храм, его ум напрягался, пытаясь постичь то, что Урсу мог лишь смутно, отдаленно понять. Но казалось, что это его собственная жизнь, развивающаяся по бесконечному множеству путей.