– Ради Бога, встаньте! Поднимитесь, иначе вас убьют!
Я снова встряхнулась, взглянула в маленькие черные глазки воина-апачи.
Он что-то сказал и дернул рукав. Даже в полуобморочном состоянии я поняла, что он велит мне подняться. Но смогу ли я? После падения экипажа я долго катилась по земле. Но я была жива. Почему же Эмма не умолкает?
– Встаньте! – настойчиво прошептала женщина.
Зачем она так сердится?
Я кое-как вскарабкалась на ноги, чувствуя, как разметались по плечам волосы. Господи, они снимут с меня скальп! Апачи, что-то прорычав, схватил меня за руку. Неужели они оскальпировали Эмму? И поэтому… Но тут, повернув голову, я поняла, что кричит не она. Бедная Эмма Джексон никогда не увидит своего Джонни. При падении она сломала шею: ее так и оставили лежать на земле. Но… но я не могу передать, что они сделали с мужчинами, двое из которых были еще живы.
Меня бросили на коня, предварительно связав запястья. Воин-апачи, чьей добычей я считалась, обхватил меня рукой за талию, так что я чувствовала исходивший от него запах пота, смешанный с вонью какого-то жира, которым тот намазывал тело.
Платье мое было порвано и все в крови. Другая женщина, Джуэл, была в таком же виде, длинная царапина тянулась от лба до подбородка. По-видимому, я была в шоке – не двигалась, не кричала, и скорее всего именно это спасло мне жизнь. В памяти запечатлелась лишь ужасающая картина – изуродованные тела молодых солдат, еще недавно таких веселых, смеющихся, теперь лежали под невыносимо палящим солнцем, словно брошенные сломанные куклы в синих мундирах.
Скачка превратилась в сплошной кошмар. Апачи, казалось, не чувствовали ни жары, ни усталости, ни голода, ни жажды и гнали лошадей вперед, не давая отдыха. Мы ехали через безлюдную, мертвую пустыню. Позже я узнала, что эта дорога называется «путь смерти». Но знай я это тогда, не испугалась бы: смерть казалась избавлением от судьбы, уготованной мне индейцами.
Мы добрались до мрачных гор Сан-Андрес, но тут чья-то загнанная лошадь пала. Ее немедленно прирезали; индейцы отрывали куски сырого мяса, жевали, а потом выплевывали.
Отсюда нужно было идти пешком. Нас связали вместе и потащили по скалистым уступам, не давая времени остановиться и передохнуть.
– Они убьют того, кто не сможет идти, – тихо предупредила Джуэл, и я мгновенно поверила.
Лошадей вели под уздцы; куски мяса были завернуты в шкуру и навьючены на тонкие одеяла, служившие седлами.
Не хочу вспоминать, куда и как долго мы шли и сколько раз я споткнулась. Истертые в кровь ноги невыносимо болели, каждый шаг был мукой, легкие, казалось, вот-вот разорвутся. Мы плелись по узкой извилистой, усыпанной камнями тропинке. Иногда для двоих не было места, и Джуэл брела позади. Я слышала ее тяжелое, неровное дыхание.