Я осторожно прикрыл за собой дверь. Небо было холодным, чистым и настолько синим, что, если долго смотреть на него, казалось, бесконечный морской простор раскинул свои воды. Сияющей рыбой плыло в нем Солнце, но никому и ничему не дарило оно свое тепло. Чудная картина. Но... Но мне недоставало айсбергов, льда и снега, вьюги, пурги - всего того, что я мог бы растопить, развеять огнем, пылающим в моей груди, рвущимся из меня, желающим объять и согреть холодную землю. Но нужно ли ей такое благо? Так тихо, покойно, банально... Деревья, дома и столбы. И воробьи: "Чик-чирик, чик-чирик, тим-тим-тим..." Забавно. Однако, что-то мешает, тянет, тревожит...
- Тим, Тим, - звал меня Эльдар, испытывая сукно моего пальто на прочность.
- Чего желаешь, иудушка? - улыбнулся я ему.
- При-вет, - растерянно ответил мой друг. - Ты в порядке ?
- Непохоже?
- Прости, дорогой, у тебя глаза блестят как-то странно. Что-то там с тобой старуха сделала...
- Уж сделала... Поехали. У меня в загашнике коньячок имеется. Посидим.
- Потом сожжем твой дом и будем голые плясать на пепелище.
- Не возражаю, родной, если это согреет тебя и этот холодный мир.
Иногда у меня возникает впечатление, что я представляю собой редкую коллекцию пороков, которая только и делает, что подводит меня к черте, переступив которую потом долго приходится ломать голову: "Как же так получилось?" и безуспешно искать пути возмещения ущерба, нанесенного либо имуществу, либо репутации, либо тому и другому одновременно. Этот вечер не был исключением. Через час мы сидели у меня и бутылка коньяка, стоящая на столе была уже на половину пуста.
- Сегодня я пью исключительно за твое здоровье, - гордо заявил Эльдар, поднимая очередную рюмку.
Мы чокнулись, он резко опрокинул ее, крякнул, поморщился и прошипел сквозь зубы:
- Ключница делала. Прямо коньячный спирт. Будто огонь пьем.
- Что ты знаешь об огне? О его страсти и его любви?
- Да-а, здесь у меня явный пробел в образовании. Где любовь - там женщины, где женщины - там неприятности. Как гласит восточная мудрость: "Лучшая девочка - это мальчик". И вообще, оставь беспредметные разглагольствования, для этого мне хватает супруги.
- Я хочу рассказать тебе...
- Ты опять об этом. Столько лет прошло. Ну, не любила, не дала - вот еще трагедия! Да, брось ты все к чертям собачим и давай лучше выпьем еще, перебил меня Эльдар, полагая, что я как всегда собираюсь плакаться о своей былой неудачной любви.
Я посмотрел в его веселые, хмельные глаза, усмехнулся и сказал:
- Это не моя история. Она о вере, надежде, о священном огне и запретной страсти. И, наверное, о том, что не дала. Не дала ничего от души, от сердца, ничего кроме жалости и сожаления. И смерти. Случилось это давно, за несколько столетий до того как распяли нищего иудея, за тысячелетие до того, как купец объявил себя пророком.