— Пришлите ко мне капитана, — приказал хозяин. Темнокожая троица поклонилась и убралась.
Оставшись один, Карл Ричмонд отправился в ванную, сполоснул руки водой, вытер их полотенцем и обрызгал себя одеколоном.
Никогда не знаешь, какой заразой могут наградить эти черномазые.
Он причесался перед зеркалом, с тревогой всматриваясь в отражение: вторые сутки его беспокоил левый глаз. Затем Карл Ричмонд обнажил свои желтые вставные зубы, остался удовлетворенным увиденным, развернулся и покатил обратно в салон, где уже поджидал капитан.
— Неужели нельзя постучать, прежде чем войти?
Капитан с фуражкой в руке тут же вытянулся по стойке смирно.
— Вы за мной посылали, сэр?
— Когда мы прибудем в Канн?
— Самое позднее — через двое суток.
— На мое имя поступали радиограммы?
— Нет, сэр.
— Не понимаю, зачем держать на борту рацию. Никто обо мне и не вспомнил.
— На судах такого класса без него нельзя.
— Никаких известий от Антона Корфа?
— Он молчит уже три дня, сэр.
— Ты уверен, что отправил сообщение врачу?
— Какому врачу?
— По поводу моего глаза, недоумок. Мне нужен лучший специалист в Европе. Я не собираюсь обращаться к местным полудуркам, понял? Требуется настоящий специалист. Скажи откровенно, как ты находишь, не покраснел мой глаз ещё сильнее? Подойди ближе, я не заразный.
Карл Ричмонд нетерпеливо подкатил на своей коляске. Капитан наклонился и бесстрастно посмотрел ему в лицо.
— Да, сэр.
— Что ты хочешь сказать?
— По-моему, состояние ухудшается.
— Ты думаешь, положение стало серьезным?
— Не могу судить, сэр.
— Убирайся к черту!
— Есть, сэр, — капитан развернулся на каблуках, надел фуражку и, не оглядываясь, вышел из салона.
Раздосадованный калека не знал, чем себя занять. Это была его трагедия: отчаянные попытки убить время сменялись недовольством от его бесполезной траты.
Карл Ричмонд покатил в каюту, где его ждала игра в молчанку.
Яхта была построена так, чтобы соответствовать его ограниченным возможностям. Поскольку он прикован к инвалидной коляске, все подчинялось этому способу передвижения. Компактная мебель крепилась к переборкам, чтобы можно было свободно разъезжать по каютам. Иллюминаторы заменили низкие окна, и теперь он всегда мог любоваться морем, но никогда не удосуживался этого сделать. Старик проводил на яхте столько времени не из-за морских пейзажей или любви к путешествиям, к тому же он чрезвычайно редко сходил на берег. Ему просто хотелось проводить все время на борту, среди слуг, словно королю в своем королевстве. Ни одно событие в этом крошечном мирке не могло ускользнуть от его глаза. У него были свои шпионы, соглядатаи и, кроме того, свои враги, чья ненависть уже сама по себе была достаточной причиной продлить свое существование.