— Чем вы будете заниматься, когда закончите работать на меня?
— Вернусь к своей обычной жизни.
— У вас есть любовник?
— Нет, мистер Ричмонд.
— Какие-нибудь родственники?
— Нет.
— Друзья?
— Знакомые, не более.
— Вам нравится жизнь на яхте?
— Очень.
— А что вы думаете обо мне?
— Что за вопрос! Мне кажется, я постоянно говорю вам это с момента появления на яхте.
— А что вы думаете обо мне в качестве мужа?
— Зачем вам это?
— Так просто. Надо же как-то поддерживать разговор. Вы не ответили.
— Я об этом никогда не задумывалась.
— Ну, все-таки. Представьте на мгновение, просто из любопытства.
— Что я могу сказать? Вы могли быть моим отцом.
— Я не похож на похотливого старика. Уже много лет мне в голову не приходило смотреть на женщин с этой точки зрения, а теперь я тем более не собираюсь этим заниматься. Брак не обязательно связан с общей постелью.
— Но что за надобность на мне жениться?
— Вы меня забавляете. Понимаете, в моем возрасте и положении трудно найти хоть какое-то развлечение. Вы до смешного искреннее маленькое создание — или невероятная лицемерка. Ответ я смогу найти, только на вас женившись. В конце концов, что мне терять? Дополнительные расходы никак не скажутся на моем бюджете, а что касается моих иллюзий, то за них нечего бояться. Как вы на это смотрите?
— Что я могу сказать? Слишком удивительный сюрприз. И слишком радикальная перемена в моей жизни. Честно говоря, я даже не знаю.
— Хорошо, подумайте, мадмуазель Майснер. Но помните, чем дольше вы станете размышлять, тем более это станет неуважительно по отношению ко мне.
— Могу я задать вам один вопрос?
Старик кивнул.
— Вы только что привели довольно понятные причины, почему собираетесь на мне жениться. Но что, по вашему, может двигать мной?
— Мне нравится ваша откровенность. Ни одна женщина на свете этого бы не спросила.
— Но вы мне не ответили.
— Я стар, богат и болен. Неужели есть более веские причины?
— Ничто не могло бы представить меня в худшем свете. Разве для продажной женщины можно найти довод убедительнее?
Карл Ричмонд рассмеялся. Ответ его позабавил, и в то же время привел в восхищение.
— И все же, говоря откровенно, не вижу, что ещё я смог бы предложить вам.
— Ну что же, тогда хорошенько подумайте, если хотите, чтобы я приняла ваше предложение всерьез, — она встала. Пойду за чемоданом.
Сухая старческая рука тронула её пальцы.
— В мужском характере не так уж много человечности, моя дорогая. Не надо сердиться, если я переступил эту грань.
Хильда не ответила. Прислуга снова водрузила его в машину. Это оказалось очень утомительным занятием, но старик не сводил глаз с Хильды. Когда же она села рядом, он сказал: