— Ну, давай начинай… — сказала Патриция своему визави.
— Что? — не понял галантерейщик.
— Ты хотел меня соблазнить? — Она посмотрела на него сквозь прозрачный бокал. — Так соблазняй!
Он растерялся и налил в бокалы еще красного игристого вина, чувствуя, что она доходит до требуемой кондиции.
Они снова выпили.
— Пойдем танцевать, — предложил галантерейщик, которому стало неуютно сидеть с ней вдвоем в пустом кафе, где официантки ловко срывали скатерти со столов. К тому же, его абсолютно не волновали ее душевные переживания, его интересовало исключительно то, что у нее между ног и получит ли он возможность завладеть этим.
Патриция равнодушно встала и взялась за ручки сумки.
— Танцевать так танцевать, пойдем, — устало сказала она.
Галантерейщик услужливо подхватил ее тяжелую ношу и они направились к бару. Торговец оглянулся на покинутый столик где стояла почти полная, оплаченная им бутылка вина. Но приходилось выбирать — или вино, которого ему уже не очень хотелось, но было жалко оставлять, или Патриция, которую ему хотелось очень.
В баре было дымно, многолюдно и шумно — магнитофон орал во всю мощь огромных динамиков. Они поставили сумку у стойки, галантерейщику пришлось потратиться еще и на два коктейля.
Патриция с блеском доказала, что умеет танцевать не только сертаки, но и наисовременнейшие нелепые танцы. Вокруг толкались захмелевшие пары, кто-то громко, до неприличия захохотал. Патриция протянула галантерейщику свой коктейль, он потянул из соломинки.
На вид она была уже пьяная и он решился.
— Пойдем погуляем, — предложил ненавязчиво.
— И ты опять будешь умно рассуждать о любви? — засмеялась обидно Патриция. — Пошли уж тогда сразу заниматься этой самой любовью.
Жил он в трех кварталах от набережной, весь путь нужно было подниматься в гору, а сумка Патриции оттягивала ему руку. Он старался идти быстро, потому что созрел, а рука, поддерживающая девушку за талию, немела от ощущения соблазнительной плоти.
Они поднялись на второй этаж его дом, он достал ключ и с третьей попытки попал в замочную скважину. Но не от выпитого алкоголя его не слушались руки — от охватившего плотского возбуждения.
Патриция насмешливо смотрела на него. Но она еще в баре нацепила черные очки, подаренные им же, и он не мог видеть ее глаз.
Она знала уже заранее, что сейчас произойдет. Ей было все равно — Том бросил ее, уехал. Пусть уж все кончается побыстрее. А может, этот галантерейщик сумеет как-то успокоить и отвлечь ее?
Они прошли по длинному коридору, в конце которого виднелась распахнутая настежь дверь в спальню, в ней горела зачем-то люстра под потолком, освещая коридор. На однотонном малиновом паласе спальни валялась белая рубашка.