Савинков тоже смеется — он понимает, что сейчас лезть в ссору неразумно.
— Я всегда был сторонником высоких требований в конспирации, — говорит он спокойно.
— И конечно, нам нужно быть осторожнее, — продолжает Гакье. — Тем более что сейчас нет особой надобности в наших встречах, а материал от нашей военной миссии в Варшаве мы получаем исправно. Кстати… Мы теперь получаем из Варшавы очень ценный материал о России. Настолько ценный, что наши анализаторы специально занимались перепроверкой некоторых документов. Их резюме положительное. Ваша организация делает в России явные успехи.
— Я же говорил вам, что мы установили там контакт с одной очень перспективной организацией…
— Уже установили? А по нашим сведениям из Варшавы, контакт этот будто бы заторможен.
— Ваши представители в Варшаве плохо осведомлены. И вообще, если уж вы хотите что-нибудь знать о предпринимаемых мною шагах, не лучше ли спросить об этом у меня?
— Вы сами внушили нам, что окружающим вас людям следует верить, как вам, — говорит Гакье, — и, если уж зашла об этом речь, непонятно, почему вы так опасно затягиваете решение вопроса об этом контакте. Если вас пугают трудности, связанные с поездкой туда, мы вам охотно поможем. Туда можно поехать открыто, в качестве нашего дипломатического сотрудника или коммерсанта.
— Приклеив бороду и усы? — спрашивает Савинков. — Меня знает там каждая собака!
— Не преувеличивайте, мосье Савинков.
— Значит, по-вашему, я просто мелкий трус?
— Вы обладаете удивительной способностью затевать полемику с самим собой, — устало замечает Гакье.
— Тогда что же, по-вашему, заставляет меня, как вы говорите, тормозить контакты в России?
— Я вам ясно сказал: мы не понимаем этого. Вы почему-то сами заговорили о трусости, а у нас требуете объяснений на этот счет. Странно… — Гакье бросает взгляд на башенные часы в углу кабинета. — Вернемся к делу… У нас принято решение не пользоваться больше услугами банков для перевода вам денег. Раз в два месяца вам будут вручать эти деньги лично. Так лучше. Не правда ли?.. — И не дождавшись ответа, спрашивает: — Так о чем вы хотели советоваться со мной?
— Я хочу отказаться от посреднических услуг поляков. Как вы на это посмотрите?
Гакье довольно долго молчит, думает, внимательно посматривает на Савинкова.
— По-моему, этого делать нельзя, — отвечает он.
— Но почему? В конце концов зачем вам этот, как вы сами говорите, ценный для вас материал получать через третьи руки?
— Нет, нет, у нас с Польшей традиционная и прочная дружба. Для нас разведка русских — это необходимое, но лишь одно из направлений нашей деятельности, а для поляков — это вопрос жизни и смерти. И вообще, независимо от вашего желания, Польша по всем вопросам своей безопасности будет консультироваться с нами, и мы, в свою очередь, обязались ей помогать. Как же мы можем лишить поляков возможности знать замыслы такого грозного для них соседа? Наконец, как вы-то сможете, не нарушая суверенитета Польши, перебрасывать через ее границу в Россию своих людей? Нет, нет, мосье Савинков, ваша затея ошибочна.