Ее щеки и губы были краснее цвета пожарной машины. Она была одета весьма странным образом – в застиранную майку, сильно севшую и обтягивающую большие груди, в тесную юбку, из-под которой выпирали огромные бедра. Дана насторожилась. Что-то здесь не так.
– Госпожа Джефферис?
– Точно, – сказала женщина, а челюсти продолжали шумно работать, смачно жуя резинку. – Вы из газеты?
Дана кивнула.
– Можно войти?
– Конечно. – Мэри Джефферис посторонилась, пропуская Дану вперед.
Войдя в дом и опустившись на край кушетки, Дана огляделась. Внутри дом оказался хуже, чем снаружи, – неубранный, неухоженный, со старой, ветхой мебелью и застоялым запахом табака.
– Ох, это ненадолго? – спросила госпожа Джефферис.
– Нет, но если вам сейчас неудобно…
– Не, ничего. У меня есть несколько минуток. – Она улыбнулась. – Перед свиданием.
«Держу пари, все так и есть», – подумала Дана, вынимая блокнот и ручку.
– Так что же случилось в ту ночь?
– Мой младенец умер.
– Очень жаль.
Мэри отвела глаза.
– Мне тоже.
– Как это произошло? – Дана старалась говорить мягким тоном, и, видит Бог, ей было очень неприятно расспрашивать об этом. Ведь ее вопросы будили воспоминания…
– Хотите чего-нибудь выпить?
Дана покачала головой:
– Нет, благодарю вас.
– Что это вы вдруг побледнели?
– Все в порядке, – быстро сказала Дана, мысленно выругав себя за такую реакцию. – Так, по-вашему, в чем причина смерти младенца?
– Да я не знаю точно. Эти медицинские слова сразу вылетают из головы, как вода из решета.
– Пожалуйста, постарайтесь, – подбадривала Дана. – Расскажите.
– Доктор сказал нам с мужем, что у меня было отравление. – Она умолкла и завращала глазами. – Никак не могу запомнить это чертово слово.
– Токсикоз.
– Ага, он самый. Ну, в общем, мое тело не работало как надо.
– И вы обвиняете доктора?
– Да, потому что он был пьяный и не сделал того, чего надо. И мне сказали, что я больше не смогу родить. Мой старик прямо с ума сходит, ребенок-то, который умер, – мальчик.
– У вас есть свидетели, которые подтверждают, что доктор Грейнджер был пьян?
– Да. Хотите имена?
– Пожалуйста.
Дана быстро вернулась к машине, запустила двигатель, потом взяла мобильный телефон, чтобы по нему связаться со свидетелями и взять у них интервью. Но неудачно. Один был за пределами штата, другой – тоже вне досягаемости до следующей пятницы.
Когда Дана отъехала от тротуара, она посмотрела в зеркало заднего вида. Мэри Джефферис стояла в дверях и наблюдала за ней.
Дана нахмурилась. Ее первое впечатление не изменилось. Если женщина действительно огорчена потерей ребенка, то с какой стати она стала бы вести себя таким странным образом?