Сегодня Всеслав пребывал на кафедре в одиночестве. Занятия сотрудников проходили в других корпусах, секретарь уехала оформлять заявки на получение наглядных пособий и канцелярских принадлежностей, а заведующая кафедрой уже час как пропадала на затянувшемся совещании у проректора.
Всеслав задумчиво позвякивал ложечкой, размешивая цветочный чай и глядя на записку, пришедшую к нему среди прочих в конце только что прочитанной лекции: "Чтимый преподаватель, прошу, не зачитывая вопроса вслух, ответить одним словом: "да" или "нет". Можно ли на большой перемене зайти на кафедру и обговорить с Вами возможность научного руководства моими курсовыми и (в перспективе) дипломной работами? Гакха Адзи, третья группа".
Пять минут назад он ответил на это лаконичным согласием, но теперь колебался. Дело в том, что в коридоре рядом с дверью кафедры находилась доска объявлений. На ней в начале года секретарем был вывешен список сотрудников факультета. В прошлые выходные неизвестные остроумцы исправили в заголовке "Приказы декана" букву "и" на "о". А фамилию Бидзанби Да кто-то обрисовал изящным орнаментом из красных сердечек и "поцелуйчиков". Ниже прицепили распечатанные высказывания из его лекций: "Тем, кто любит печеночный паштет и почитает науку, не стоит видеть, с чего все это начинается... Миссия историка в том, чтобы отыскать три монографии, которые никто не читал, прочесть, написать четвертую, которую никто не будет читать..."[202] И тоже украсили озорной рамочкой.
-Ого! -восхитился Цзук Га, зашедший с утра за пачкой проверенных тетрадей. -Растет популярность? Наши имена и фотографии лобзают? Наши афоризмы оседают в народе? Мы целыми стаями, косяками, отарами очаровываем поклонниц-студенток, а? Поздравляю, обмираю от восторга, с удовольствием наблюдаю со стороны! Теперь жди нашествия очарованных особей и выслушивай бурчание секретарши - это ей придется постоянно обновлять листки на доске. А потом тебя растерзают на клочки и каждому клочку, оправленному в золото, будут поклоняться.
Га подмигнул и удалился, шевеля улыбками усы и кренясь под тяжестью набитого тетрадями портфеля.
Вот теперь Всеслав и размышлял о мотивах, побудивших неизвестную Гакха Адзи обратиться к нему. Не хотелось бы, чтобы коллега оказался прав. Он старательно припоминал лица студентов третьего курса, но никак не мог вспомнить автора записки. Прогульщица? Очарованная особь? Посмотрим...
Мореная лакированная дверь распахнулась, вошла как всегда, очень изящная и со вкусом одетая Хидзаци Уду. Её лицо излучало морозное, тщательно загнанное внутрь неудовольствие.