Герцог поклонился хозяйке.
– К вашим услугам, миледи.
– Вы оказали нам такую честь, присоединившись к нашей маленькой компании, ваша светлость, – просюсюкала леди Уиллоуби. – А это, я полагаю, леди Лавиния?
– Вы не ошибаетесь. – Он посмотрел на дочь. – Реверанс, Винни.
Лавиния сделала требуемое и даже более того – изобразила улыбку.
– Миледи, – буркнула она.
– А теперь разрешите познакомить вас с гостями, – проговорила леди Уиллоуби.
Герцог отвешивал поклоны, бормотал учтивости и двигался дальше. Следом шла его дочь, с лица которой не сходила вымученная улыбка.
– Графиня Коррингам, – произнесла леди Уиллоуби, как-то неожиданно возникнув перед Френсис. – Но я полагаю, вы знакомы.
– Вы правы. – Он поклонился. – Как поживаете, графиня?
Она принужденно улыбнулась.
– Прекрасно, ваша светлость.
– Графиня – виновница того, что мы сегодня собрались здесь, – продолжала леди Уиллоуби. – Почетная гостья, так сказать, не считая, естественно, вашей светлости.
– Вот как? – Он поднял красиво очерченные брови. Френсис растерялась. Он что, действительно все забыл? Или только делает вид? – Я уверен, честь по заслугам.
Леди Уиллоуби, уже не слушая, развернулась и хлопнула в ладоши, призывая ко всеобщему вниманию.
– Друзья, – заговорила она, – это не официальная церемония, так что обойдемся без речей, но я решила, что именно вы должны увидеть это первыми. – С этими словами она сдернула ткань с мольберта. – Перед вами последнее произведение графини Коррингам.
Секунды две стояла тишина, и в эти две секунды Френсис ничего так не желала, как провалиться сквозь землю; а потом кто-то захлопал, все подхватили и заговорили вразнобой:
– Цвета удивительно естественные.
– Как тонко, однако, выписан каждый волосок!
– А руки! Вы посмотрите на руки! Прелестно! Не всякий сумеет так нарисовать руки.
– Я польщена, – проговорила Френсис, поднявшись с места и оказавшись в нежелательной близости к герцогу.
– Вы польщены? – прошептал он ей на ухо. – По-моему, это вы занимаетесь лестью.
– А почему бы и нет? От этого никакого вреда, – шепотом ответила Френсис, стараясь побороть пронизавшую ее дрожь, увы столь ей знакомую. Как будто и не прошло семнадцати лет.
– Боюсь, это вредит вам самой.
– Какое глубокомыслие! – пробормотала Френсис и прикусила язык – меньше всего ей хотелось вступать с ним в перебранку.
– Неужели вы так стеснены в средствах, что приходится создавать такую безвкусицу? – Он кивнул на портрет.
– Леди Уиллоуби в восторге от него. А это означает, что и другие…
– Тоже с удовольствием станут платить вам.
– Не вижу в этом ничего дурного.