Чудеса, да и только!
Впрочем, спустя еще минуту мне пришлось признать собственное открытие несостоятельным. Не успел я в очередной раз пропеть Скульптору о трагической судьбе таракана-калеки, а застывшая в воздухе, как на стоп-кадре, пыль вдруг оттаяла, будто кто вывел ее из режима паузы. Огромная серая масса ухнула вниз, кроме наиболее летучих частиц, тут же отдавшихся воле подхватившего их ветра. В одно мгновение «слизень» обмяк и растекся, превратившись в быстро оседающую завесу обыкновенной пыли.
Костлявая бабуля занесла надо мной косу, но так или иначе, а дышать перед смертью всякой гадостью мне не хотелось. Руки мои были заняты гранатами, и я не имел возможности надеть защитную маску, поэтому всего лишь отступил от пылевого облака на несколько шагов. Не прекращая, разумеется, самозабвенно отплясывать «Кукарачу», потому как был уверен: то, что монстр внезапно «сдулся», напрямую связано с моими идиотскими выкрутасами. Не было ли это завуалированным предложением прекращать кривляться? Мол, видишь, я закончил тебя разыгрывать, а значит, и тебе пора перестать валять дурака. Посмеялись, и хватит. Раз не желаешь бояться как положено, так хотя бы не строй передо мной шута горохового.
«Дудки, батенька! – подумал я, набирая в грудь воздух, перед тем как зарядить свою песнь заново. – Никаких компромиссов! Надумал прикончить Мракобеса, значит, приканчивай, нечего больше тянуть! Да, у меня не хватает духу плюнуть тебе в морду и умереть с гордо поднятой головой! Но и стоять перед тобой на полусогнутых, трясясь как осиновый лист, я тоже не намерен!»
– La cucaracha, la cucaracha!..
Ищущий да обрящет – так, кажется, написано в Библии? Не сказать, чтобы я искал встречи со Скульптором, но то зудящее во мне чувство, которое, если верить уже не библейской, а народной мудрости, некогда сгубило кошку и оторвало Варваре на базаре нос, никак не унималось с момента, едва мы узрели утром те деревья-перевертыши. Даже сейчас, когда я стоял одной ногой в могиле, меня не покидала уверенность, что палач исполнит последнее желание жертвы: явит ей перед казнью свой истинный лик, каким бы отвратительным он ни был. Вряд ли в ближайшее время кто-нибудь еще при встрече со Скульптором пустится в пляс и начнет распевать ему песни. Так почему бы в связи с этим не сделать Лене Мракобесу маленькое одолжение? От апостола Монолита не убудет, а скомороху пусть сомнительная, но все-таки приятность.
И настал час истины, и узрел я Скульптора, и долго не мог понять, смеяться мне до истерики или плакать навзрыд от такого вероломного откровения…