Привычное и до сего момента единственно существовавшее для него время потекло вдруг как-то иначе.
А действо, в котором он только что играл такую заметную роль, здесь, в новом времени, оказывается, можно было остановить, отмотать назад. Найл словно бы вдруг очутился в кинозале жуков-бомбардиров, где в несколько секунд — кадр за кадром — промелькнула вся его жизнь. Чаша уару, наполненная долгожданной влагой, паучий шар высоко в небе, оса-пепсис на плече у брата, изуродованное лицо отца…
Потом — шумом множества голосов — прорезался звук, и Найл осторожно открыл глаза.
Медленно, очень медленно оседала едкая вонючая пыль. В нескольких метрах от него, надсадно кашляя, поднимались на ноги гужевые. Лица у них были совершенно черные, с непривычно яркими белками глаз и зубами. Из окон свешивались любопытные.
Привлеченные грохотом, на площадь стекались жители соседних улиц. Кто повыше, заглядывал через головы, задние напирали на стоящих впереди — те же не продвигались больше ни на полшага: между ними и Найлом, будто два изваяния, застыли бойцовские пауки.
Все это Найл видел, осознавал, хотя и воспринимал несколько отстранено: он по-прежнему жил в совершенно ином ритме.
Люди и дома казались ему неестественными; звуки — излишни резкими, а краски до обидного блеклыми, будто выцветшими. Не хватало какой-то объемности, насыщенности…
Однако ощущение нереальности окружающего сохранялось недолго, тем более, что ушибленное колено ныло совсем по-настоящему, да и воронка на месте исчезнувшей повозки дымилась подозрительно натурально. И Найл, правда, запоздало, но совершенно отчетливо ощутил, как у него запершило в горле.
— Мой господин, — это Нефтис, начальница личной охраны правителя города пауков, робко коснулась его плеча.
Вместо ответа Найл закашлялся. По мере того, как он все больше и больше возвращался в этот мир, постепенно исчезал и тот удивительный покой; уступая место привычным заботам. Найл вдруг вспомнил, кто он такой и что именно на него смотрят все эти люди. Прикрыв плащом разорванную тунику, Найл поднял руку в приветствии — гул в толпе немедленно стих. Кто-то даже попытался упасть на землю — к счастью, места было так мало, что это не приобрело массовый характер. Но тишина сама по себе была впечатляющей, и до Найла, который не сразу понял ее глубокого смысла, начало постепенно доходить. Люди только что стали свидетелями чуда: взметнувшаяся вспышка огня на их глазах в щепки разнесла повозку правителя, но сам он стоял перед ними живой и невредимый.
Предоставив горожанам до конца ощутить торжественность момента, Найл еще раз взмахнул рукой и, прихрамывая, повернул к дому.