Моим дорогим ленинградским друзьям.
Пусть сохранит вас любовь моя!
Автор
"Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток".
А. С. Пушкин
"Я начинаю с мазков и линий, а получается
фигура. Разве я виноват, что у кого-то не по-
лучается, а у меня получается?"
Пабло Веронезе
Я никогда ничего не писал в прозе. Даже письма для меня мучительная повинность.
Я поэт, и тут знаю себе точную цену. А сейчас я обнажаю перо с чувством, что берусь не за свое дело.
"Беда, коль пироги начнет печи сапожник…"
Но мне шестьдесят лет. Как говаривал Шолом-Алейхем, я еду уже не на ярмарку, а с ярмарки. А моя жизнь в известном смысле тоже документ эпохи. И я хочу, чтобы этот документ был обнародован.
В книге нет ни одного вымышленного факта, ни одной выдуманной подробности. Даже диалоги подлинные.
Это принцип.
А вот со стилем…
Кто-то из замечательных французских стилистов, кажется Жюль Ренар, сказал:
"Я подбрасываю слова, как кошек, и всегда уверен, что они упадут на все четыре лапы".
Господи, как я ему завидую!
И еще…
Несколько имен — самых дорогих — пришлось все-таки и изменить. Хочу верить, что настанет время, и с моей помощью эти имена будут восстановлены.
11
ТРУДНАЯ ТЕМА-
Я родился в 1921 году в Ленинграде на 7-й Советской улице. Прежде этот район назывался «Пески», так как туда не доходит ни одно наводнение.
Когда мне исполнилось восемь месяцев, случилась беда, наложившая оттиск на всю мою дальнейшую жизнь. Я заболел полиомиэлитом.
Вот стихотворение, написанное еще в детстве:
Я лежу, прикованный к постели.
Разве жизнь увидишь из окна?
Ноги тряпки, руки ослабели,
Смята и изломана спина.
Дальше не буду. Дальше хуже. Да и вообще я постараюсь касаться этой темы только по мере необходимости.
ПЕРВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ –
Первые воспоминания, скорее ощущения, но такие конкретные и точные, будто это происходит со мною сейчас.
17
Вот мама хватает меня на руки, и тормошит, и подбрасывает, и кружится по комнате. Сколько мне — год, полтора? И откуда оно — это впервые испытанное ощущение счастья?
Я лежу на спине. Меня везут в детской коляске. Июль. Евпатория. Мне два с половиной года. Надо мной черное небо, — черное, но невесомое, с огромными веселыми звездами. И в меня впервые входит чувство гармонии и красоты мира.
А вот первая обида. Бабушка за что-то шлепает меня по руке. Я плачу. Она испуганно гладит мою ладошку, дует на пальчики. И ко мне сразу возвращается, ставшее уже привычным, состояние равновесия и покоя.
И, наконец, первая горечь, первое недоумение. Окно завешено плотной синей бумагой. У меня корь. Веки режет так, словно ударом о камень раздробили бутылку и набили мне глаза толченым стеклом.
