Луис попытался впихнуть узел вертикально, потом горизонтально, потом по диагонали. Багажник «Цивика» оказался чересчур маленьким. Луис мог согнуть сверток и пинками загнать его внутрь.., но он не смог заставить себя так поступить.
«Ладно, доставай его оттуда… Давай, не цепляйся».
Несколько мгновений Луис стоял в замешательстве, держав руках сверток с останками собственного сына. Потом он услышал звук приближающейся машины и поставил сверток на пол салона автомобиля, облокотив его о сиденье рядом с креслом водителя.
Заперев дверцу, Луис побежал вокруг «Цивика» и захлопнул багажник. Приближающаяся машина уже проехала перекресток. Луис слышал пьяные голоса. Нырнув на место водителя, он спрятался за рулем и, когда свет фар коснулся его, Луис вздрогнул от ужаса. Что, если Гадж сидит вниз головой. Может, его мертвые глаза все видят сквозь брезент?
«Невозможно, – взорвался Луис мысленно в диком, опустошающем всплеске. – О чем ты думаешь? Это не существенно! Но это так. Это же Гадж, а не узел с тряпьем!»
Потянувшись, Луис начал осторожно прижимать брезент, ощупывая контуры начинки. Он выглядел словно слепой, пытающийся определить, что перед ним. Наконец, он нащупал выпуклость, которая не могла быть ничем иным, кроме как носом Гаджа.., направленным в нужную сторону.
Луис не сразу смог заставить себя завести «Цивик» и отправиться назад в двадцатипятиминутное путешествие обратно в Ладлоу.
В час ночи у Джада Крандолла зазвонил телефон. Он пронзительно зазвенел в пустом доме и разбудил Джада. Старик дремал и видел сон, а во сне ему было двадцать три и он сидел под навесом с Джорджем Чапином и Рене Мичаудом – все трое склонились над бутылочкой виски. Вставала луна – определенный штамп.., тем временем снаружи донесся безумный крик, крик, разрушивший этот мир, тишину, разметавший в стороны призрачный поезд, как раз подъехавший к станции… Они сидели неподалеку от старого Девианта, который следил, как мерцают угли за темным, слюдяным окошечком буржуйки. Пламя, словно искрящийся драгоценный камень, отбрасывало в разные стороны огненные тени. Приятели рассказывали друг другу истории, которые люди собирают годами, чтобы потом рассказать своим приятелям, перед тем, как отправиться по домам; истории как раз для такого вечера как этот. Словно огонек Девианта, это были мрачные истории; маленький красный огонек мерцал в сердце каждой из них. Тогда Джаду было двадцать три, и Норма была жива, хоть она уже давно легла спать, Джад в этом не сомневался. Норма знала, что он вернется домой поздно ночью. А Рене Мичауд рассказывал историю о еврейском коммерсанте из Бакс-порта, который…