Там, в далеком прошлом, любая женщина при желании могла обратить внимание на мужчину, поманить к себе — и неполноценное двуногое существо млело от счастья, доставляя повелительнице плотское наслаждение.
Как это всегда случается по утрам, член правителя набрал твердость, словно давно ожидая именно такого момента, нормальное желание нормального молодого человека пересилила супружескую верность, уже нарушенную прошлой ночью — и Найл тоже рухнул в то далекое время, когда стражница не только верно охраняла его тело, но и овладевала им.
Он вошел во влажное лоно, а разум его, уже давно привыкший находиться в мысленном контакте с окружающими сознаниями, обрушил на Посланника Богини целый сонм фантасмагорических образов, рождающихся в спящем мозгу женщины.
Ей казалось, что она стала лебедем — не бабочкой или стрекозой, а именно белым лебедем, последнего из которых сожрали плавунцы много сотен лет назад.
Она распахивала широкие крылья, и взлетала, поднималась к небу, к солнцу, с каждым взмахом наполняясь бесконечным счастьем, причем счастьем алым — сочного, яркого прозрачного алого цвета. Полет продолжался над красивым зеленым миром, и крылья становились шире, мощнее, они застилали весь свет, пока наконец огромное наслаждение не разорвало их изнутри, осыпавшись вниз мелкими серебристыми искрами.
В мире грез наступил вечер, подступили сумерки — но они принесли не грусть, а тихую радость покоя…
Найл поднялся, перебрался на свой широкий тюфяк, прикрылся одеялом и громко, сладко потянулся:
— Хорошо-то как! Ого, кажется, светает?
От его голоса зашевелились Айван и Нефтис, стали подниматься. Посланник надел тунику, перекинул через голову перевязь меча, наклонился за щитом, но поймал пристальный взгляд стражницы и остановился:
— Что с тобой, Нефтис? Плохой сон приснился?
— Нет, мой господин. Хороший.
* * *
Во входной хижине все еще продолжался праздник. Трое воинов вместе с вождем заплетающимися языками обсуждали, как они разгромили на Безрыбье не меньше пяти кланов, посмевших возвысить свой голос против великого Рыжего Носа, и обещали разгромить еще столько же, если те не признают его право на первый голос совета. Судя по запаху, ходить до туалета сил у воинов уже не осталось, и они мочились либо под себя, либо рядом, прямо на мостики.
Трое остальных членов клана Рыжего Носа валялись у стола — один ухитрился заснуть с крабовой клешней во рту. Рядом с люком лежала девушка…
Поначалу правитель решил, что она мертва, но различил вдоль тела зеленоватую ауру и успокоился: не только жива, но и здорова. Скорее всего, ей повезло вовремя потерять сознания, и никто особо над ней не изгалялся.