— О, мой друг Найл, — расплылся в улыбке вождь. — А мы тут думаем, надо…
Что именно «надо» туземец к концу фразы забыл. Он запнулся и напряженно наморщил лоб.
Гости из открытого моря расчистили место вокруг стола, расселись и начали завтракать: несмотря на старания, семеро туземцев так и не смогли запихнуть в свои желудки все предложенное угощение.
А Найл уже успел послать мысленный импульс кораблям, чтобы они двигались вдоль леса на юго-запад, надеясь перехватить их здесь, ближе к устью реки, и торопился отправиться в путь.
— Рыжий Нос, ты меня слышишь? — окликнул он соловеющего на глазах туземца. — Отсюда далеко до границы леса, до открытой воды?
— Если до Гладкого моря, то дня два пути, — вскинул голову вождь, — а если до Открытого, то два часа. Но можно и за полтора часа. А если я посажу своих гребцов, то за час. А если сам…
Как быстро Рыжий Нос сам сможет добраться до Открытого моря, выяснить не удалось, поскольку он внезапно смолк и завалился на бок, на плечо уже спящего воина.
Найл потянулся за кувшином, налил себе чашку моркхи и задумался.
Если от вод клана Рыжего Носа до Безводья они плыли почти полтора дня, а от Безводья сюда гнали пироги с максимально возможной скоростью, то получается, что он опережает флотилию почти на два дня пути — тяжелые корабли двигаться быстрее легкой долбленки не способны. Значит, торопиться закончить завтрак ему ни к чему, отправляться в путь раньше завтрашнего полудня смысла нет.
Так что придется торчать еще больше суток среди всего этого безобразия.
— Ну-ка вставай, хватит валяться, — толкнул Посланник Богини юную пленницу.
Та проснулась и тут же испуганно втиснулась в стену. Выглядела она вполне здоровой, аура светилась как у всех. Найл легко коснулся ее мыслей, понял, что у девушки ничего не болит, и раздраженно хмыкнул:
— Тебя что, били вчера?
— Нет, мой господин…
— Тогда чего ты жмешься, как испуганная тля? — что такое «тля», сестра Сирапа не знала, а потому последний мысленный образ не нашел отклика в ее сознании, а слово показалось бессмысленным набором звуков. — Как тебя зовут?
— Рия, мой господин.
— Оденься, Рия. И отнеси одежду Жувии, она в детской яме. А потом, — повысил он голос, — убери здесь объедки, смотреть противно.
— Зачем ты ее пугаешь, Посланник? — неожиданно вступился за девушку Айван. — Она и так не в себе.
— Потому, что она здесь единственное существо, способное соображать, и передвигаться, — усмехнулся правитель. — Или тебе нравится сидеть в этой помойке? Айван, выросший в Дельте и воспитанный Шабром, умнейшим из восьмилапых ученых, достаточно уверенно чувствовал мысленные образы и понял, что презрительная интонация Посланника к нему и Нефтис не относится.