Руки Гевина замерли, и он наклонился к ее лицу.
— Сдаешься?
— Нет, — поспешно ответила она, — хотя допускаю, что ты не так тщеславен, как я думала.
— Это слишком мало для извинения.
— Оно было сделано под пыткой. Он улыбнулся ей. Ее волосы, отливающие золотом в свете яркого дня, разметались вокруг нее подобно короне, украшающей закатное солнце.
— Кто ты, жена моя? — прошептал он, пожирая ее глазами. — Сейчас ты проклинаешь меня, а спустя секунду — опутываешь своими чарами. Ты оказываешь мне неповиновение и доводишь до такого состояния, что я готов убить тебя, — потом улыбаешься мне, и я прихожу в восторг от твоей красоты. На свете нет женщины, похожей на тебя. Я еще ни разу не видел, как ты вставляешь нитку в иголку, зато наблюдал, как ты по колено в иле вычищаешь пруд. Ты ездишь верхом не хуже мужчины, и тут же я нахожу тебя трясущейся от страха, подобно испуганному до смерти ребенку. Как долго может длиться твое постоянство? Можно ли быть уверенным, что за два дня ты не изменишься?
— Я Джудит. И больше никто, и я не знаю, как быть другой.
Он погладил ее по голове, потом наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Они были нежными и пахли солнцем. Но он даже не успел насладиться его, так как небеса разверзлись, и, предваряемый оглушительным раскатом грома, на них обрушился сильнейший ливень.
Гевин пробормотал какое-то ругательство, которого Джудит никогда не доводилось слышать.
— Под карниз! — сказал он, но тут вспомнил о ее ноге и, подхватив ее на руки, побежал к холму, туда, где на костре жарилось мясо, жир которого стекал в шипевший и разбрасывавший искры огонь. Холодный душ никоим образом не способствовал хорошему настроению Гевина. Рассерженный, он подошел к костру. Одна сторона куска сгорела до черноты, другая осталась сырой. Они оба забыли, что мясо нужно все время переворачивать.
— Ты плохая кухарка, — заявил он. Он был недоволен тем, что в такой важный момент их прервали.
Джудит смущенно подняла на него глаза.
— Я шью лучше, чем готовлю. Несколько секунд он смотрел на нее, потом расхохотался.
— Отлично сказано. — Он выглянул из-под укрытия. — Я должен заняться своим жеребцом. Ему не доставит радости стоять под дождем с седлом на спине.
Джудит, которая всегда с любовью ухаживала за животными, повернулась к Гевину.
— И бедное животное все это время так и стояло нерасседланным?
Ему не понравились командные нотки, прозвучавшие в ее голосе.
— А где, позволь узнать, твоя кобыла? Неужели она до такой степени безразлична тебе, что тебя не беспокоит, где она?
— Я… — начала Джудит. Она настолько увлеклась Гевином, что ни разу не вспомнила о лошади.