Оставленная предками умная машина стояла в центре широкого ровного круга диаметром почти в полкилометра, похожая на огромный цилиндр из драгоценного фарфора — идеально гладкая, идеально белая, с легким синеватым оттенком отраженного неба, блестящая на солнце и слабо светящаяся в ночи. Никаких дверей, никаких окон. Под самыми стенами Башни сохранилось множество мелких и глубоких ям со следами огня — памятники многочисленным попыткам слуг жуков-бомбардиров взорвать или подкопать таинственное здание. Не смотря на все их старания, на стенах Белой Башни так и не осталось не то что царапины, но даже копоти.
По внешнему радиусу круга пожухлой травы шла утоптанная грунтовая дорога. Найл готов был поверить, что ее протоптали многие поколения слуг смертоносцев, обходившие странный дом стороной — но дома! Руины домов — останки древних небоскребов, жилищ, банков, контор — они ведь тоже огибали Белую Башню по внешнему радиусу!
Стигмастер утверждал, что Белые Башни оставлены человечеством, в панике покидавшим Землю, для наблюдения за родной планетой. Но он так и не смог объяснить, почему за десятки и сотни лет до своего бегства люди строили дома вдоль четко очерченной двухсотметровой границы от будущего сверхмощного компьютера. Не ближе и не дальше — на случайность не похоже. Белая Башня, круг земли, дорога, ровный круг из домов — а уже дальше пошли улицы, площади и пустыри, остатки фундаментов и более-менее целые дома. Создавалось впечатление, будто не башня ставилась в городе во время поспешного бегства, а город строился вокруг вечной, несокрушимой Белой Башни.
Найл прошел по пружинящей под ногами траве до самой стены, приложил руки к глянцевой поверхности. Ладони ощутили холод, слабое покалывание. В них возникло странное узнавание острого, металлического запаха — или вкуса? Пальцы рук обычно не замечают ни того, ни другого. Правитель убрал руки, представил перед собой распахнутую настежь дверь и шагнул внутрь.
В лицо дохнуло свежим воздухом, справа дружно заблеяло не меньше десятка овец, слева, из низкого саманного домика, послышалось деловитое кудахтанье.
Пахло чистой, омытой дождем зеленью — густой букет из запахов полевых цветов, влажной земли, прогретых солнцем листьев. Вниз из-под ног уходил пологий склон, заросший высокой сочной травой, и тонул в клубах тумана. То, что внизу не просто туман, а слой облаков Найл понял только после того, как распознал стоящую далеко впереди белую стену из пологих пиков и склонов, тяжеловесно выпирающих в низкое небо.
— Джомолунгма, она же Эверест или Сагарматха, высочайшая вершина на Земле, — тяжело вздохнул Найл. — Находится в Больших Гималаях, между бывшими Непалом и Китаем. Высота восемь тысяч восемьсот сорок шесть метров с хвостиком. Двадцать девятого мая тысяча девятьсот пятьдесят третьего года на нее залез какой-то новозеландец, которому показалось скучно жить дома. Лично мне за три месяца горы успели надоесть так, то я готов всю оставшуюся жизнь ходить только по бетонированным дорогам.