После того, как Белая Башня внесла в память Найла основные знания человечества, в его голове порою возникали самые неожиданные ассоциации. Так, например, в истории человечества очень долго существовало высоко ценимое искусство погружения в нирвану.
«Нирвана», это такое состояние сознания, когда в нем не возникает ни единой мысли. А не являлось ли это влечение к внутренней пустоте стремлением уподобиться будущим повелителям мира? — однажды подумал правитель. Может быть, из нынешнего времени в далекое прошлое уходят некие информационные сигналы, и люди древних эпох неосознанно предчувствуют будущее планеты? Они знают, что будущие властелины Земли думают только тогда, когда это необходимо и прекращают этот бессмысленный процесс, если цель размышлений отсутствует — знают, и стремятся этим высшим существам подражать.
Иначе откуда было бы столько таинственности и недомолвок вокруг простенькой задачи: не хочешь думать? Не думай!
Найл доел виноград, отодвинул поднос и встал.
— Как чувствует себя принцесса Мерлью, Посланник? — тут же осведомился ученый смертоносец.
Правитель заколебался. Если этот вопрос — всего лишь дань вежливости, то на него можно не отвечать. Однако долгое и тесное общение с двуногими не прошло для Шабра даром — восьмилапый заразился многими чисто человеческими недостатками. Например, любопытством. Если паук и вправду хочет подробнее узнать про Мерлью, то отделаться общими фразами было бы неудобно. Особенно после всего того, что сделал Шабр во имя общей цели.
— Это была дань вежливости, — смилостивился паук, избавив Найла от долгих колебаний.
— Спасибо, хорошо.
— Она раскрыла тебе тайну Скорбо?
— Да.
— Я рад, что одной тайной в этом мире станет меньше, — вычурно сообщил ученый смертоносец, — Так почему он не позвал на помощь?
Правитель развернулся, ушел в шатер, извлек из свертка одеял ларец и вернулся к пауку. На этот раз восьмилапый ждал ответа чисто по-человечески: притаптывал лапами на одном месте, покачивался всем телом, открывал и закрывал дыхальца и громко излучал беспокойство.
— Вот. Найл открыл резную костяную крышечку, извлек из деревянной ячейки одну из четырнадцати продолговатых стеклянных колбочек, заткнутых кожаными пробками и показал Шабру светло-серую мазь, наполняющую сосуд чуть больше, чем наполовину. Попадание самой малой толики этого состава на панцирь паука лишает его возможности излучать наружу любые мысли, чувства и эмоции.
— Не может быть! — уж совершенно по-людски поразился смертоносец.
— Хочешь попробовать?
— Да! — без единого колебания согласился Шабр.