– Так, – сказал я. – Я сразу хочу записать в протокол, что ни оружия, ни наркотиков, ни иных запрещенных предметов я не имею. – И, обращаясь к своим соседям-понятым, я сказал: – Попрошу вас быть очень внимательными, поскольку не исключается возможность того, что мне могут подбросить что-либо запрещенное.
– Ну что же вы так! – сказал один из оперативников, назвав меня по имени-отчеству. – Неужели думаете, что мы способны на такое? Нам этого не нужно. Мы ищем только то, что касается смерти вашего клиента. У нас есть оперативные данные, что вы вынесли из следственного изолятора какие-то записки на волю в отношении его. А поскольку в данное время ведется следствие по факту его убийства, то, как вы понимаете, любые записи имеют колоссальное значение для следствия. Поэтому мы вас убедительно просим, – он вновь назвал меня по имени-отчеству, – выдать те записи, которые вы взяли.
– Еще раз повторяю, что никаких записей я не выносил и ничего у меня нет, – сказал я.
Обыск оперативники начали достаточно вяло. Вскоре я понял, что их ничего не интересовало, только мои личные записи. Они без всякого энтузиазма отнеслись к газовому оружию, которое хранилось у меня дома, не проявили никакого интереса к пистолетным кобурам. Один даже примерил кобуру.
– Что же вы так равнодушно на это смотрите? – не удержался я.
– Это нас не интересует, – отмахнулся один из оперативников.
– Что же вас интересует?
– А вот это секрет фирмы, – улыбнулся он.
Переходя из комнаты в комнату, оперативники просматривали вещи. Они вели себя корректно. Я понял, что подкинуть что-либо они задания не имеют. Скорее всего, это просто обыск.
Наконец они сказали:
– У вас есть радиотелефон?.. Можно его попросить?
– Извините, а зачем он вам? У меня есть официальное разрешение на право пользования им.
– Мы должны посмотреть ваш телефон, – настаивали оперативники.
Я протянул им телефон.
– Так, – сказали они. – Вот постановление о его изъятии.
– А какое право вы имеете изымать телефон? – спросил я. – Он является моей частной собственностью.
– Дело в том, что радиотелефон нам необходим для изучения.
Я понял, что они наверняка будут изучать звонки, которые поступали, или кому звонил я. А может, мне пытаются поставить подслушивающее устройство? Ладно, пусть берут, какое это имеет значение…
– Хорошо, берите, только внесите в протокол, что я не согласен с фактом изъятия.
– Пожалуйста, – согласились оперативники. Один из них стал вписывать это в протокол.
– Можно ваши записные книжки?
– Какие еще книжки? Вы знаете о том, что Конституция гарантирует гражданину тайну переписки?