Слушая его, она была вынуждена признать, что либо у него очень хорошая память, позволявшая ему с легкостью приводить множество подробностей, либо он полностью отдает себя каждому делу.
Она предпочла бы первое, тогда бы этот спектакль вполне вписался в облик человека, который так часто выступает в прессе. Но, пытаясь быть честной сама с собой, она не могла не признать, что, скорее всего, он целиком отдается работе. Хотя хороший адвокат совсем не обязательно бывает хорошим человеком, хмуро заметила она про себя.
Без пяти час, несмотря на то что они не добрались даже до середины списка, он остановился и сказал:
— Для первого раза достаточно. У меня деловой обед, и я вряд ли вернусь раньше трех. Так что, пожалуй, будет лучше отложить оставшееся до завтра.
Если вы пока ничего не придумали насчет обеда, наверху у нас есть общая комната.
— Спасибо, Джинни мне уже говорила.
Шарлотта произнесла это резко и сухо, и вдруг ощутила на себе его задумчивый взгляд. Она слегка покраснела, сердясь и понимая, что ей бы здорово досталось за это от матери, если бы та ее слышала.
У нее было несколько сандвичей с собой, и она собиралась отправиться перекусить в приятном маленьком парке у реки.
Но день оказался прохладным и серым, и она решила, что пообедать в общей комнате будет лучше.
Она вернулась к себе в кабинет, и была тронута тем, что там ее ждала Джинни.
— В новом коллективе всегда чувствуешь себя немного не в своей тарелке, сказала ей Джинни с теплой улыбкой. — Так что я решила спуститься и пригласить вас в общую комнату.
— Спасибо. Вообще-то у меня есть бутерброды, поскольку я не знала, как здесь все обернется. Я собиралась пойти к реке и перекусить. Но сейчас холодно.
Когда они вышли в коридор, с другой стороны в него входила высокая женщина, намного выше Шарлотты, в которой было около метра шестидесяти. Блестящие черные волосы подстрижены и уложены так, что это могло быть лишь результатом частого посещения парикмахера. Макияж был безупречен, хотя Шарлотте показалось, что дама все-таки несколько переборщила. В ее костюме Шарлотта сразу узнала последнюю модель сезона от Шанель, а на безымянном пальце вызывающе поблескивал крупный бриллиант.
Дама коротко и холодно взглянула на них и ледяным тоном сказала Джинни:
— В приемной никого нет. Дэниел будет недоволен.
Затем она взглянула на Шарлотту, и глаза ее сузились, а губы поджались, и, хотя она ничего не сказала, Шарлотта прекрасно поняла, что та думает о ее внешнем виде.
Как только она вошла в кабинет Дэниела, Джинни прошептала:
— Это миссис Патриция Уинтерс. Та самая миссис Патриция Уинтерс… вдова Пола Уинтерса. — Шарлотта ничего не поняла, и Джинни улыбнулась. — Он был местная шишка, миллионер. Она вышла за него, когда ему было за шестьдесят, а ей — двадцать три. И вот он умер, и люди говорят, что она присматривает себе второго мужа, который бы придал респектабельности ее богатству. И она закатила глаза.