Но иногда, обычно под вечер или в обед, кто-то подсаживается, чтобы посмотреть хоккей или сериал. В дни чемпионатов мира я даю сотрудникам послабление — если матчи транслируются днем, то я сам организовываю просмотр. Это называется корпоративное единение. Но смотрят только те, кто интересуется, а таких вычислить нетрудно, поскольку разговаривают они в офисе лишь об этом, и не только в дни чемпионатов.
Покосившись на беззвучно мелькающие на экране ролики, я подумал, сколько мною затрачено на их создание. Вот это — КАР-Р и РЕДИСКА по Центральному ТВ стоит бюджета Белоруси. Но самое удивительное заключается в том, что благодаря именно этому маразму продажи растут и производство расширяется.
Сев за руль, я включил двигатель и поехал. Зачем я это делаю, куда еду — ответов у меня не было. Я машинально переключал передачи, притормаживал на перекрестках, по привычке пропускал выезжающие с прилегающих территорий дешевенькие авто, которые простояли бы еще с четверть часа, не останови я свой „Порше“ и колонну таких же снобов, как я сам, и ехал, ехал…
Я думал о том, что Коломиец, быть может, жил бы долго и счастливо, если бы не мои корпоративные методы воспитания, что мой „Зегна“ прослужил бы еще год, не упади на него окурок, словом, я думал в сослагательном наклонении, то есть не как хваткий топ-менеджер, наработавший сотню миллионов на хлопьях для попугайчиков. Остановил ход бессмысленных размышлений я только тогда, когда нашел себя на косе Нагатинского рукава в двухстах метрах от Академии водного транспорта. Я осматривался, как сомнамбула, пытаясь определить, куда меня занесло.
Корпоративные войны для меня не в диковинку. За пять лет руководства серьезной компанией я перевидал многое и многому научился. Порой мне кажется, что если бы война и меня, как дипломированного лейтенанта гражданского вуза, заставили командовать каким-нибудь подразделением, в моем подразделении дисциплина была бы лучшей.
Корпоративный мир — та же армия. И там и здесь, как ни крути и ни люби Родину, все служат за звания и ордена. В эпоху жесткой конкуренции в каждом новом сотруднике старожилы видят реальную или потенциальную угрозу. Он может работать лучше „дедов“. Значит, весь урожай бонусов уйдет к нему. Никто не поручится за то, что босс, узнав в новичке потенциал компании, не возьмет за правило ставить в наряды как раз старослужащих. А потому, оценивая свое будущее туманно и бесперспективно, а также давая понять, кому на Руси жить хорошо, последние делают все возможное для ликвидации новичка.
О ком это я сейчас рассуждаю? О Факине, что ли?..