– Я! – тотчас отозвался Пирогов. Он был польщен тем, что его наконец заметили и идею с напильником оценили. – Сейчас! Я его в носок засунул… Вот же гад, не вылезает… Айн момент…
Согнувшись в три погибели, Пирогов задирал штанину.
– Немедленно уезжаем! Немедленно! – решительно повторяла Ирина и кидала взгляд на ворота, которые отбрасывали ступенчатую тень от луны. – Сейчас я позвоню водителю, чтобы подъехал к «Ковчегу»… Все, я сыта по горло шалостями своих милых одноклассников…
– Вот! – наконец известил Пирогов, поднимая над головой напильник. – Сейчас мы замочек спилим… Послушайте, может, вы прихватите меня с собой?
– Перебьешься, – сказал Пирогову на ухо Вешний. Он почувствовал в нем хоть и дохлого, но все же конкурента.
Ирина не услышала просьбы Пирогова. Она стояла на одной ноге и, удерживая на колене походный саквояж, что-то искала в нем. Вынув мобильный телефон, она тотчас опустила крышку, не желая, чтобы кто-нибудь через дамские вещички заглянул в ее личную жизнь. Пирогов, не теряя надежды на приход своего звездного часа, бодро зашагал по тропе к забору с напильником в руке. Вешний, легко привыкая к новым отношениям с Ириной, стоял рядом и всем своим видом показывал, что готов и впредь служить ей верой и правдой. Ирина пока не замечала этого, она прыгала на одной ноге и никак не могла защелкнуть замочки на саквояже.
Белкин обошел их, обдав крепким запахом водочного перегара. Падающий из кухонного окна свет разлился на сугробах желтым квадратом. Из темноты в квадрат вошла Люда, словно актриса на освещенную прожектором сцену. Она балансировала руками, сохраняя равновесие на узкой тропе. Это создавало впечатление, будто она совершенно пьяна.
– Не принимай все это близко к сердцу, – сказал Ирине Вешний.
– Нет, эти замки меня когда-нибудь выведут из себя! – проворчала Ирина.
– Ты забыла свою сумку.
– Да, забыла. Сбегаешь за ней. А, может быть, и не сбегаешь… Все, пойдем, у меня уже пальцы от холода не разгибаются…
Белкин и Пирогов замерли в тени забора. Они стояли лоб в лоб, почти касаясь друг друга, и напоминали хоккеистов, ожидающих вбрасывания шайбы.
– Идите сюда! – негромко позвал Пирогов. Голос его был странным, будто он готовился рассказать о себе нечто постыдное.
– Ну, что там еще? – нарочито устало спросил Вешний, желая показать, как ему надоело опекать беспомощных людей.
Ирина, отчаявшись застегнуть саквояж, сунула его под мышку и пошла вслед за Вешним, возмущенно покачивая головой и вполголоса ругая себя за то, что «бес попутал приехать на эту встречу». Люда шла за ней, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Она опустила на голову капюшон, и на ее лицо, словно вуаль, легла тень.