В остальном истинный Додсон почти не проявлялся в Томе, и он столь же мало почитал свою родню с материнской стороны, как и Мэгги; если ему удавалось загодя узнать об их посещении, он обычно скрывался на целый день, захватив с собой достаточный запас подходящей провизии — симптом, указывающий, по мнению тетушки Глегг, на испорченность его натуры и предвещающий ему самое мрачное будущее. Не очень-то хорошо было со стороны Тома, что он не посвящал Мэгги в свои намерения, но слабый пол всегда считался серьезной impedimenta[11] в случаях, когда приходится обращаться в бегство.
Уже в среду, накануне приезда тетушек и дядюшек, разнообразные ароматы, доносившиеся из кухни, так живо вызывали в воображении то пекущийся кекс с изюмом, то не остывший еще студень, то мясную подливку, что на душе сразу становилось весело; сам воздух вселял надежды. Том и Мэгги совершили несколько набегов на кухню и, как это делают все мародеры, покидали ненадолго поле боя, только если им удавалось унести с собой хорошую добычу.
— Том, — спросила Мэгги, когда, примостившись на ветках бузины, они принялись за слоеные пирожки с вареньем, — ты убежишь завтра?
— Не-ет, — протянул Том; он уже справился со своим пирожком и теперь сосредоточенно разглядывал еще один, который нужно было разделить между ними пополам. — Нет, не убегу.
— Почему? Потому что Люси приедет?
— Вот еще, — сказал Том, раскрывая нож и, склонив голову набок, занес его над пирожком. На лице его было написано сомнение. (Разделить этот несимметричный многоугольник на две равные части представлялось довольно трудной задачей.) — На что она мне? Девчонка! Даже мяч гонять не умеет.
— Так из-за ромовой бабы с кремом? — сказала Мэгги, призывая на помощь всю свою смекалку; она наклонилась вперед, к Тому, и устремила взор на занесенный над пирожком нож.
— Вот глупая! Ромовая баба и на другой день не хуже. Нет, из-за рулета. Я знаю, какой пекут, — с абрикосовым вареньем… А, была не была!
Одновременно с этим восклицанием нож вонзился в пирожок и рассек его надвое; но результат, по-видимому, не удовлетворил Тома, так как он все еще с большим сомнением смотрел на половинки. Наконец он сказал:
— Закрой глаза, Мэгги.
— Зачем?
— Мало ли зачем. Закрывай, коли сказано. Мэгги повиновалась.
— Тебе в какой руке — в правой или в левой?
— Мне ту, где вытекло варенье, — сказала Мэгги, зажмурив глаза, чтобы угодить Тому.
— Ну и дура, ведь она хуже. Ты получишь ее, если она тебе достанется по-честному, а иначе — нет. Правая или левая… Ну? А-а-а, — с сердцем протянул Том, так как Мэгги, не удержавшись, приоткрыла один глаз. — Закрой глаза, кому я сказал, а то совсем не получишь.