— Куда идешь, моя маленькая барышня? — спросила цыганка с угодливой почтительностью в голосе.
Это было удивительно приятно — как раз то, чего ожидала Мэгги. Цыгане сразу увидели, что она леди, и готовы были соответственно к ней относиться.
— К вам, — ответила Мэгги с таким чувством, будто повторяет слова, которые много раз говорила во сне. — Я пришла, чтобы жить с вами. Можно?
— Вот как славно! Ну, пойдем. Какая милая маленькая барышня! — сказала цыганка, беря ее за руку. Она очень понравилась Мэгги, только неплохо бы, если б она была почище.
Подойдя к костру, они застали там целую компанию. На земле, обхватив руками колени, сидела старая цыганка и время от времени помешивала вертелом в круглом чугуне, распространявшем аппетитный запах; два маленьких кудлатых цыганенка лежали ничком, опершись на локти, наподобие миниатюрных сфинксов; безмятежный осел тянулся мордой к высокой девочке, которая, развалясь на земле, чесала ему нос и угощала, к его великому удовольствию, превосходным ворованным сеном. Косые лучи заходящего солнца ласково освещали их, и Мэгги подумала, что эта сцена выглядит очень мило и уютно, только поскорей бы уж они накрывали на стол. Все будет совершенно чудесно, когда она научит их умываться и приохотит к чтению. Правда, ее несколько смутило, что молодая женщина заговорила со старухой на непонятном языке, а высокая девочка, кормившая осла, приподнялась и, не поздоровавшись с ней, во все глаза стала ее разглядывать. Наконец старуха сказала:
— Что, моя красавица, ты пришла, чтобы остаться с нами? Садись и расскажи нам о себе.
Это было прямо как в книжке. Мэгги нравилось, что ее называют красавицей и обращаются с ней так почтительно. Усевшись, она начала:
— Я ушла из дому, потому что мне там плохо и я хочу быть цыганкой. Я буду жить с вами, если вы не против, и научу вас разным вещам.
— Ах ты, моя умница! — воскликнула женщина с ребенком, садясь рядом с Мэгги и пуская малыша поползать. — А какая у нее хорошенькая шляпка и платьице, — добавила она.
Сняв с Мэгги капор и рассматривая его, она сказала что-то старухе на незнакомом языке. Высокая девочка схватила капор и, ухмыляясь, напялила себе на голову задом наперед; но Мэгги твердо решила не подавать виду, что это ей неприятно.
— Я вовсе не хочу носить капор, мне больше нравится красный платок, как у вас, — сказала она, обращаясь к сидящему рядом новому другу. — У меня были длинные волосы, но я вчера их обрезала; я думаю, они скоро снова отрастут, — добавила она извиняющимся тоном, полагая, что цыгане, возможно, питают особое пристрастие к длинным волосам. В этот миг Мэгги даже забыла про голод, так ей хотелось снискать расположение цыган.