Клер хотела было сказать, что он забыл свою чашку, но пар, поднимавшийся от горячего чая, заворожил ее; ей казалось, что это самый лучший чай в мире.
- Я совершенно не собиралась мешать вам, - сказала она, подходя к столу, на котором стояла чашка. - Я просто гуляла, увидела открытую дверь и вошла. Гарри, то есть Его светлость, сказал, что я могу осмотреть владения...
Она подошла к столу, на котором стояла чашка, и, сама не понимая, что делает, схватила ее. Тревельян тут же обернулся. Клер поднесла чашку к губам, как будто бросая ему вызов. Ей все надоело, она замерзла, хотела пить и есть, а никого здесь это не волнует. Отпив полчашки, она решила, что умирает.
- Это же виски, - еле выдохнула Клер, схватившись рукой за горло.
- Ну да, лучшее шотландское виски, - подтвердил Тревельян, явно забавляясь.
Клер направилась к нему, хватаясь за столы и пошатываясь.
- Если вы собираетесь отключиться и упасть, я бы вам посоветовал сесть на стул. Пол очень жесткий.
И хотя все внутри Клер пылало, она кинула на Тревельяна надменный взгляд, вложив в него все свое возмущение. Она схватилась за спинку стула и плюхнулась на него.
- Я могла... запросто могла умереть, - вымолвила она наконец.
- Кража виски у мужчины, конечно, преступление, но не такое, за которое наказывают лишением жизни. Во всяком случае, в большинстве стран. Разумеется, есть моральная сторона...
- Успокойтесь, пожалуйста. А от такого количества виски можно умереть?
- Не думаю.
Тревельян внимательно наблюдал за Клер и через пару минут она почувствовала себя лучше и откинулась на шинку стула.
- Боже! Мне, кажется, стало тепло впервые с тех пор, как я приехала сюда. Я чувствую... - язык ее слегла заплетался.
- Вы чувствуете, что опьянели, вот и все. - Тревельян два раза хлопнул в ладоши. Тотчас же в дверях появился человек.
Клер широко раскрыла глаза. Он был очень высок, не меньше шести футов ростом, в странных белых одеждах. Рубашка доходила до колен, а под ней были штаны, сужавшиеся к лодыжкам. Вокруг талии был обмотан широкий пояс с бледно-золотой каймой. Лицо темно-коричневое, с черными глазами, тонкогубым ртом и большим носом, таким острым, что им, казалось, можно было резать металл. На голосе белый тюрбан, заколотый крупным изумрудом.
- Оман, - обратился к нему Тревельян. - Принеси поесть нашей пьяной гостье.
- Я не пьяна, - начала было Клер, но остановилась. Ей казалось, что она плывет в лодке. Как хорош этот огонь, как красивы эти столы. - А Гарри знает, что вы здесь?
Тревельян вернулся к бумагам.
- У меня есть разрешение Его королевского высочества, если вы это имеете в виду.