Саманта опустила глаза.
— У развода, знаешь, всегда есть причина.
Дейв мало что рассказывал про семейную жизнь дочери, заметил лишь, что одобрял ее развод и помог ей его добиться. Но Майка поразило, с какой ненавистью она относилась к замужеству. Ему очень хотелось дотронуться до ее руки, лежащей на столе; и хотя он знал, что делать этого нельзя, но удержаться от искушения было выше его сил.
Осторожно взяв руку Саманты, он посмотрел на нее — она была такая маленькая в сравнении с его ладонью — и поцеловал.
— А какая бы у нас была первая брачная ночь!
Она со злостью выдернула свою руку. Он вздохнул.
— Ты так сильно ненавидишь меня или всех мужчин вообще? — Майк сам не понимал, почему так хочет услышать, что она не ненавидит его лично… Но Саманта не ответила на вопрос. Она долго молчала, а потом вдруг спросила сама:
— Что, если ты ему напишешь правду?
— Ты предлагаешь сказать Бэррету, что я хочу написать о нем?
— Вообще-то я вполне понимаю его отрицательное отношение к писакам. — Надо было слышать, с каким отвращением в голосе она произнесла слово «писаки».
— Насколько я могу понять, писательство — еще один мой недостаток, — с грустью констатировал он. — Не скажешь ли, почему?
Ответа, естественно, не было. Да Майк его и не ждал.
— Хорошо. Не раскрывай своих секретов. Ты когда-нибудь слышала такое имя — Аль Капоне? Ну конечно же слышала. А слышала ты о нем не потому, что он был самым крутым гангстером или самым кровавым. А потому, что он любил рекламу, любил быть на виду. Когда он ехал на рыбалку, он созывал целую кучу репортеров. Этот человек считал, что каждое его слово или поступок достойны того, чтобы войти в историю. А в то время в Нью-Йорке Бэррет значил намного больше, чем Капоне. Но Бэррет избегал какой-либо гласности. Не позволял, чтобы его фотографировали, и никогда не давал интервью.
— Понятно. Поэтому ты считаешь, что если напишешь ему правду — что некая девушка, которая, может быть, является его внучкой, и некий писатель, который сует везде свой нос, желают с ним встретиться, — то он откажет.
— Я в этом уверен. Именно поэтому я должен для тебя быть кем-то близким и родным. Неужели роль мужа совершенно исключается? Ну, хорошо, роль жениха?
— Как насчет сводного брата?
— Если Бэррет хоть что-то знает о Макси и ее семье, то наверняка сразу раскусит эту ложь.
Она напряженно размышляла, кем бы он еще мог прикинуться, потому что не хотела никакой близости с этим человеком, даже на один день.
Он видел, о чем она думает, так ясно, будто читал ее мысли.
— Что ты имеешь против меня?