Абакар попросил о личной встрече для серьезной беседы. Приехал к Виктору с вином. Сели в каминной комнате. Пили вино, закусывали отличным швейцарским сыром. Дездемона за этот сыр потом сильно ругалась, потому что больше суток искала по дому то ли сдохшую мышку, то ли сгнившие от непосильной работы мужские носки.
Зная особенности Абакара вести важные разговоры, Филимон стойко выдержал рассуждения о детях, о голубях, о курсе валют и насколько готов его жеребец в этом году взять приз. А потом Абакар вдруг спросил о главном, но Филимон этого не понял. Абакар сменил тему:
– Ты чем думаешь заняться на пенсии?
– Какая пенсия, мне сына растить надо. Я решил, что мы вместе с ним поедем учиться. А что? Годам к десяти присмотрюсь, какие у него склонности, и выберем место учебы.
– А, ты об этом… – усмехнулся Абакар. – Я уж подумал, что ты скажешь о зарабатывании денег.
– Деньги, конечно, лишними не бывают, но сын…
– Бывают, – серьезно заметил Абакар. – Деньги бывают лишними, когда человек не понимает, что пора остановиться. Виктор, я решил остановиться.
– Хорошая мысль, – кивнул Лушко. – Ты старше меня, но внутри пожилистей будешь. Раз уж ты решил, то и мне пора. – Он вспомнил Марго и покачал головой.
Хотел было рассказать Абакару, как Горгона настаивала на совместной их завязке, но не успел. Бог, как сказала бы Дездемона, спас – Виктор Филимонович, судорожно набрав воздуха в три всхлипа, оглушительно чихнул. Дождавшись, пока он вытрет после этого слезы, Абакар сказал:
– Есть организация, которая не даст нам просто завязать.
– Мы – вольные птицы, – удивился Филимон. – Частная служба спасения и медицинский центр реабилитации – все налоги уплачены, большинство операций проводится бесплатно. В прошлом году получили от правительства благодарность, между прочим.
– А как ты думаешь, что скажет Горгона на предложение завязать?
После этого вопроса задумавшийся было Виктор Лушко чихнул второй раз.
– Пока она вольная птица, нам это не удастся, – уверенно заявил Абакар.
– В каком смысле?
– Представь, что у тебя есть жар-птица в клетке, которая предсказывает богатство и смерть. И ты этой птице говоришь: «Хватит уже, накушался. Больше не хочу».
– И что? – не понимал Филимон.
– Есть два варианта. Выпустить ее из клетки на волю или шею свернуть.
– Ну уж, сразу – шею…
– А она больше ничего в жизни делать не умеет. Она одна такая на всей земле! И яиц уже не снесет, чтобы с детишками нянчиться. За душой ничего, понимаешь, нет, кроме предсказаний богатства и смерти!