– Держите меня, держите меня! Ой, сейчас в обморок упаду!
Я сразу поняла, что случилось, и непроизвольно зажмурилась. Дорин здесь! Мне показалось, что я слышу барабанный бой: прошлое с грохотом сталкивалось с настоящим. На банкетке у меня шесть человек, что с ними делать?
Бросив клиентку с краской «Платиновая блондинка» на бровях, я прошла в приемную, где в мягких креслах расположились еще десять посетительниц. Журналы сегодня никто не читал – зачем, если есть развлечение получше: заключив в медвежье объятие, Голубчик знакомился с Дорин.
– Не думал, что доживу до этого дня! – верещал он. – К Джорджии Уоткинс приехала мама!
Дорин бросила на меня умоляющий взгляд: похоже, Голубчик перекрыл ей кислород.
– О Боже… – Главный администратор не знал, что сказать. Он оглядывал маму с ног до головы, и, как ни странно, грубо это не выглядело. – Да вы настоящий самородок!
Я расцеловала маму в обе щеки. Голубчик прав: Дорин – настоящий самородок, таких, как она, больше нет. Мамочки, приводящие в «Жан-Люк» тринадцатилетних доченек, совсем другие.
Где-то на задворках сознания замигал тревожный огонек: о чем-то я забыла, что-то упустила… Дорин, бесспорно, красавица, и это без салонных процедур и дорогущей косметики. Даже карандашом для бровей не пользуется…
Боже мой, брови! Я не смыла с бровей клиентки отбеливатель!
– Прошу прощения! – проблеяла я, бросаясь обратно в зал. Вон она… Как же ее зовут? Беззаботно листает французский «Элль».
– Давайте посмотрим, – с деланным спокойствием проговорила я, протирая брови спиртовым тампоном. У-у-уф, кажется, пронесло! Хранящее колористок божество сегодня благосклон-но ко мне. Еще секунда – и брови бы стали оранжевыми… – Шенил поможет вам высушиться, – проговорила я, передавая клиентку новой ассистентке.
На банкетке ждут шесть клиенток плюс еще две в приемной. Все они дамы воспитанные, но всякому терпению существует предел. Сегодня я явно их разочаровываю: ножки в изящных туфельках отбивают нервную дробь, кое-кто уже на часы поглядывает. Да, я играю с огнем.
– Мама! – Я заглянула в приемную. Дорин разглядывала черно-белые снимки моделей, прически, которые создал Жан-Люк. Вот Синди Кроуфорд с копной темных кудрей, ниспадающих на обнаженные плечи, Клаудиа Шиффер, кокетливо поправляющая длинную челку, Наоми Кемпбелл, с гладкими, как шелк, прямыми волосами. В глазах Дорин немой восторг. Или это шок? – Мама!
Она испуганно обернулась, и ледяная корка, покрывшая мое сердце за три года жизни в Нью-Йорке, мгновенно растаяла. Даже в огромном чужом городе Дорин оставалась собой, хоть и вырядилась в лучшую одежду: терракотовые брюки из «Маршаллз», белый джемпер, заказанный по каталогу «Шпигель», деревянные браслеты, удобные белые кроссовки. Боже, как я рада ее видеть! Так рада, что готова пуститься в пляс на мозаичном полу приемной.