– Ты только посмотри на себя! – улыбаясь, проговорила Дорин. Улыбка у нее славная, в Нью-Йорке такой не встретить, а на лице морщинки, добрые, уютные, родные. Такие нужно заслужить, прожив целую жизнь… – Совсем взрослой стала. – Мама оглядывала меня с головы до ног, но не как наши клиентки, с точностью до цента определяющие стоимость твоего гардероба, а так, как может смотреть только моя мама.
– Мне пора…
– Стильные часы, – похвалила мама, поднеся мое запястье к глазам.
Щеки залила густая краска. Часы я купила в день, когда стала старшей колористкой. Классическая прямоугольная модель от Картье по баснословной цене. Эх, зря потратилась… Надеюсь, мама никогда не узнает, сколько они стоят.
– Спасибо! Послушай, у нас тут небольшой аврал. Честное слово, не знала, что так получится. Может, возьмешь ключи от моей…
– Ерунда! – закричал подошедший к нам Жан-Люк. – Мадам, позвольте представиться! – Он взял маму за руку.
– Я знаю, кто вы такой, – пролепетала Дорин. – Шеф Джорджии.
– Oui. – Жан-Люк расплылся в улыбке и поднес мамину руку к губам: – Enchante! Мадам, у вас очень талантливая дочь!
– Спасибо, я тоже так думаю, – чуть слышно ответила мама, и я поняла, что она страшно стесняется. Бедная, в жизни ничего не боялась, а в салоне робеет.
– Для вас, мадам, все услуги салона «Жан-Люк»! – проговорил великодушный маэстро и щелкнул пальцами, будто ожидая появления целой армии слуг. – Маникюр, педикюр, дизайн бровей и, конечно, стрижка!
– Но мне так неудобно…
– Вздор! Я настаиваю! – замахал руками француз. – Пойдемте, я помогу вам переодеться.
Я с беспокойством взглянула на свою банкетку. Похоже, там назревал бунт… Жан-Люк тем временем взял Дорин под локоток и повел к своему креслу. Мама, моя несговорчивая, суровая мама, казалась кроткой, как овечка.
– Все хорошо? – только и спросила я.
Дорин подняла на меня сияющие глаза:
– Ты что, шутишь? Я на седьмом небе от счастья.
Не знаю, сколько часов прошло, прежде чем я смогла снова посмотреть на Дорин. Казалось, раздраженным долгим ожиданием клиенткам не будет конца. Страшно заболели пальцы. На курсах парикмахеров о боли не рассказывают… Хотя я и без курсов все знала и еще ребенком готовила к маминому возвращению теплые ванночки для рук. Но знать – одно, а чувствовать – совсем другое. В дни, когда случался аврал, пальцы немели и казались неживыми, а я еще сильнее восхищалась Фейт Хоником: немолодая ведь, а какие нагрузки выдерживает!
Окрашивание, тонирование, осветление – одно за другим, без остановки. А сегодня, как назло, предстояло обслужить двух пренеприятных клиенток. Первую у нас звали Чертова Редакторша. Дама была выпускающим редактором одного из глянцевых журналов и рассчитывала, что к ней будут относиться как к королеве. Королевы деньги с собой не носят, поэтому Чертова Редакторша никогда ни за что не платила. Вообще-то редакторы частенько не платят за обеды в ресторанах и такси, а самые влиятельные и за одежду, но Жан-Люк решил, что на него это правило не распространяется. Тридцатипроцентной скидки, по его и моему мнению, более чем достаточно. Но Чертова Редакторша уже несколько раз записывалась на стрижку и тонирование, а потом сбегала, не заплатив. Маэстро ужасно злился.