Бельяр взглянул на Марея.
– Не понимаю, куда ты клонишь, – сказал он, – но ты забываешь главное. Вчера вечером, в момент твоего предполагаемого первого выстрела, которого ты не слышал, там находился я.
– Вот именно! – сказал Марей.
Комиссар открыл вторую бутылку воды, наполнил свой стакан. Он жадно пил с закрытыми глазами, не отрываясь, и от напряжения у него даже челюсть свело.
– Послушай, Роже… Я говорю с тобой не как полицейский… Со вчерашнего вечера я все прикидываю и так и этак… Чего бы я только не отдал, чтобы ошибиться. Но, к несчастью, я не ошибаюсь… Я не сужу тебя… Я просто пытаюсь понять… Ты ее любил… Ну да! Бог ты мой, да отвечай же!.. Конечно, ты ее любил.
Бельяр стоял перед ним, засунув руки в карманы, лицо его сразу осунулось. Марей пожал плечами.
– Все ее любили, – продолжал он тихо. – Даже я, старый сухарь, да если бы я жил подле нее, наверняка бы я… А тем более ты… Ты красив, обаятелен… Любишь жизнь.
– Молчи.
– Почему же… Ведь это правда! И она тоже любила жизнь. Я сразу почувствовал, что она задыхалась там, Сорбье… Ладно, чего уж там. Они не были счастливы друг с другом. Ты тоже не был счастлив.
– Чепуха.
Марей приблизился к Бельяру, положил ему руку на плечо.
– И ты осмелишься утверждать, что был счастлив? Зачем же тогда ты приезжал за мной на машине и мы ехали с тобой куда глаза глядят… Я уверен, что ты долго противился… теперь я в этом уверен. Видишь ли, я уверен даже, что именно она начала… Она сама позвала тебя на помощь… Как утопающая… Она догадалась, что и ты тоже плыл по воле волн…
– У тебя сегодня поэтическое настроение, – буркнул Бельяр.
Марей отпрянул.
– Ну что за дурак! – крикнул он.
Он в бешенстве обежал вокруг стола, схватил дрожащей рукой сигарету и закурил.
– Ладно, – сухо продолжал он, – уперся как осел. Ты упрям, а я еще упрямее. Раз ты боишься правды, я скажу ее вместо тебя.
Остановившись у окна, он задумался.
– Ты ей писал, – начал он не оборачиваясь. – Это в твоем характере. То, в чем у тебя не хватает духу признаться, тебе надо написать. И потом, такая любовь… такая любовь, мне кажется, должна изливаться в письмах. Особенно вначале, когда ясно осознаешь все препятствия, которые нужно преодолеть… Разумеется, ты ей писал до востребования. А Линда прятала иногда твои письма в сумочку. Чтобы перечитывать… И вот однажды одно из этих писем попало в руки Монжо, который всюду совал свой нос… Он подумал, что это может ему пригодиться… Я уверен, что не ошибаюсь, потому что этим все объясняется. Монжо вошел в силу. У него на руках козырь. И когда Сорбье выгоняет его, Монжо только смеется!