– Нет. Работаю дома.
– Скажите, правда о хозяине там высокого мнения?
– Да, очень высокого.
Дороти сорвала горсть травы и хмуро посмотрела на нее.
– Вы недовольны этим? – спросил Харрис.
– Я подумала – хотелось бы видеть всех девушек такими же счастливыми в супружеской жизни, как мистресс Ропер. Она вышла замуж, когда хозяин еще не стал столь значительным лицом. Мастер Ропер был рядом… они хорошо узнали друг друга… и в конце концов поженились. По-моему, это наилучший способ.
– Вы думаете об Уильяме Донси?
Дороти кивнула.
– Мистресс Элизабет, кажется, ничего не понимает. Конечно, он очень красив… и очень любезен с ней… но огонек в его глазах говорит, на мой взгляд, о любви к успехам, которые может обеспечить ему сэр Томас Мор, а не к дочери сэра Томаса.
– Дороти, вы проницательная женщина.
– Я их сильно люблю. Служу у них давно. Мистресс Элизабет очень образованна, но не знает жизни. Хорошо бы какой-нибудь тихий молодой джентльмен вроде мастера Ропера стал бы учиться здесь, мистресс Элизабет постепенно бы его узнала. И вышла за него, а не за мастера Донси.
– Дороти, вы служите мистресс Ропер уже давно. Она обучила вас грамоте, сформировала ваши взгляды, и вы считаете, что у нее все образцово. Этот малыш прекрасный ребенок. Мастер Ропер прекрасный муж. А кое-кто счел бы, что мастер Уильям Донси неплохой жених. Его отец занимает при дворе высокую должность. Чего еще можно желать?
– Любви, – ответила она. – Бескорыстной любви. Ой, я сказала лишнее.
– Бояться не надо, Дороти. Но позвольте сказать вот что: когда мистресс Ропер вышла замуж, ее мужа уличили в ереси. Ереси, Дороти! Неужели она предпочтительнее честолюбия?
Женщина задумалась.
– Его ересь, – сказала она, – развилась из поиска истины, решимости избрать тот путь, какой он сочтет лучшим. Честолюбие – такое, как у Донси – проистекает из тщеславия. В этом и есть разница.
– Мистресс Дороти, вы удивительно образованны.
– Моя госпожа научила меня читать, давала мне книги. Приучила составлять собственное мнение – вот и все.
Она подняла ребенка и прижала к себе.
– Иногда мне жаль, что хозяин принят при дворе так хорошо. Я предпочла бы видеть его почаще дома… в окружении хороших людей… вроде вас, Джон Харрис, а не придворных щеголей.
Оставив его, Дороти пошла к дому. «Как здесь спокойно, тихо», – подумала она. Послышались звуки лютни, играла явно не леди Мор. Затем голоса Элизабет и Сесили, поющих балладу.
– Господи, пусть они всегда будут счастливы, – взмолилась Дороти. – Пусть у нас все так и продолжается, покуда мы не отправимся на вечный покой.