– Отец, вы переменились. Выглядите… спокойным… словно знаете, что она поправится.
– Кажусь более спокойным? Я действительно более спокоен. Чувствую себя, как она, когда поднялась с колен. Страх прошел. Я знаю, сын Ропер, что Бог укажет мне путь, как указал Маргарет. Мой разум спокоен, мысли уже не мечутся в беспорядке. Пойду в дом, посмотрю, как она. Пошли со мной, Уилл.
Мерси встретила их у двери в комнату.
– Никаких перемен, – сказала она, – я пыталась привести ее в сознание. Если нам это не удастся, она умрет.
– Мерси, поставь ей клистир.
– Папа, она очень плоха.
– До того плоха, что хуже ей уже не будет… разве что наступит смерть. Надо привести ее в чувство, так ведь? Вот от этого она очнется.
– Папа, я боюсь. Маргарет вправду очень плоха.
– Мерси, ты скована страхом. Да, боишься, потому что любишь ее, как и я. Она не пациентка, она твоя сестра. Ты укутала ее, наблюдаешь за ней, но от страха боишься пойти на риск. Я молился. Я почувствовал, Мерси, что вошел в близкую связь с Богом, и мой страх улетучился. Успокойся… забудь, что это наша любимая Маргарет. Если она не очнется, то умрет. Мы должны привести ее в чувство, Мерси. Должны. Ты с этим согласна. Ставь клистир.
– Папа, я сделаю, как ты хочешь, – спокойно сказала Мерси. – Оставь меня с ней.
Через полчаса она вышла из комнаты. Глаза ее сияли.
– Маргарет очнулась. Папа… Уилл… она просила войти вас обоих.
Они вошли и встали на колени по обе стороны кровати. Маргарет, слабая, с трудом узнающая их, переводила взгляд с одного на другого.
* * *
Трое мужчин в течение нескольких дней ликовали. Каждый из них боялся потерять ту, которую любили больше всех на свете, и каждый испытал огромное счастье, видя, что любимая поправляется.
Мужчинами этими были Уильям Ропер, сэр Томас Мор и король Англии.
Маргарет, бледная и похудевшая, поднялась с постели. Отец, казалось, не мог на нее наглядеться.
Они бродили вдвоем по саду и цветникам, иногда он напоминал ей об их общих радостях в дни ее детства; иногда отец и дочь смеялись над этими воспоминаниями, иногда плакали.
Томас говорил с ней о придворных делах откровеннее, чем с остальными; они вдвоем читали исправленный Эразмом Новый Завет.
Выздоравливая, Маргарет пережила немало счастливых часов.
Томас окружал ее всевозможной заботой; приносил из дома шаль, потому что ветер казался слишком сильным; не пускал на траву после дождя, чтобы она не промочила ноги. Радовался, что здоровье возвращается к ней, и она часто плакала, думая о том, какие огорчения принесла семье, особенно Уиллу и отцу, ее болезнь.