Теперь нужно спросить: «А ты, Маргарет?» Но он не мог задать ей этот вопрос, он боялся ответа.
– Почему не сказала мне? Мы ведь всегда делились друг с другом всем? – И почти сразу же заговорил: – Но он твой муж. И первый твой долг перед ним, а не перед отцом… Ты правильно поступила. Конечно, правильно.
И тут Томас увидел в глазах дочери слезы. Она подошла и обняла его. Он прижался щекой к ее волосам.
– Маргарет, моя милая дочь.
– Отец, – сказала она, – как может кто бы то ни было значить для меня больше, чем ты?
– Дочка, ты не должна так говорить.
Вся его решимость улетучивалась. Томас увидел себя таким же слабым, как другие смертные. Понял недостойное поведение кардинала, осыпающего благодеяниями своих любимых сыновей. Как мог он, так любящий свою дочь, обвинять Вулси за любовь к сыновьям?
– Мы должны быть правдивыми, отец. Мы всегда были правдивы. Я знала еще до замужества, что Уилл склоняется к новой вере. И должна высказать тебе все. Я знала, как мыслишь ты, как мыслит он… и, как ни странно, из-за различия ваших взглядов, из-за страха ссоры между вами поняла, что люблю его так же сильно, как и тебя, что мне больше всего на свете хочется сохранить между вами мир. Поэтому я вышла за Уилла замуж. Я знала, что он встречается с этими торговцами… знала, какие книги читает… и какие у него мысли.
– Его мысли не стали… твоими?
– Отец, ты всегда говорил, что я – твоя умная дочь. Что мой ум равен уму любого мужчины, какого ты только знаешь.
– Я действительно так считаю, Мег.
– Однако здесь мой разум в таком тумане, что боюсь, ты во мне ошибаешься. Слушая Уилла, я вижу резон в его словах; возможно потому, что люблю его. Но я знаю, как мыслишь ты, и в твоих убеждениях тоже вижу резон; может, потому что люблю тебя. Отец, я не верю, что важно, за кем следует человек, за Лютером или за римским первосвященником… лишь бы он соблюдал Христовы заповеди. Я рассмотрела ваши расхождения во взглядах. Расхождения ли это? Ничьи убеждения не отрицают Любви, а Любовь наверняка составляет сущность всего хорошего в жизни, разве не так? Отец, я знаю твои мысли. Ты думаешь, что это расхождение во взглядах приведет к кровопролитию, и, несомненно, прав. Разве в какой-то мере этого уже не происходит? Это была бы ужасная трагедия. Поэтому во всем, что ты говоришь, есть резон, есть любовь к людям. Уилл считает, что все вопросы, поднятые Мартином Лютером, требуют рассмотрения, и если Лютер прав, надо следовать за ним, чего бы это ни стоило. В какой-то мере он прав. Понимаешь, я колеблюсь то в одну сторону, то в другую. И знаю, что самое главное на свете – чтобы люди жили в согласии и любви, без ненависти друг к другу. Знаю, что двое людей, которых я люблю больше всего, определенно должны жить так, и я сделаю все, что в моих силах – поскольку для меня это самое важное, – чтобы добиться этого.