На его рот Дини обратила особое внимание, поскольку он смягчал суровое выражение глаз незнакомца. Верхняя губа была, по мнению Дини, несколько тонковата, зато нижняя пухлая губа неизвестного джентльмена намекала на чувственность, которую его глаза весьма талантливо скрывали.
Тем временем мужчина говорил, и Дини внезапно поняла, что, поглощенная изучением его лица, она не слышит обращенных к ней слов. Девушка кашлянула.
– Извините, я не расслышала.
Во взгляде незнакомца мелькнуло раздражение.
– Ты плохо слышишь, женщина? Что ж, я повторю…
– Друг ли ты королю или враг? – чуть-чуть передразнив незнакомца, парировала Дини.
Брови незнакомца, слишком черные на бледном, тщательно выбритом лице, слегка приподнялись, и от этого на лоб набежали крохотные морщинки. Свой меч он по-прежнему сжимал в руке, и острие было направлено прямо в грудь Дини. Это ей наконец надоело, и она, схватившись за клинок, отвела оружие в сторону. При этом, однако, ее ладонь пронзила острая боль.
– Эй, что за шуточки? – возмутилась девушка, отдернув руку. Из ее глаз от боли и обиды потекли слезы. – С какой стати, спрашивается, вы вооружились настоящим мечом? – Она замолчала, принявшись исследовать кровоточащую рану в несколько дюймов длиной.
Краем глаза Дини заметила, как человек, которого она принимала за актера, сделал резкое движение рукой, и услышала металлический звук. Меч был водворен в ножны. Дини заметила, что напряженное выражение постепенно покинуло лицо незнакомца. Он сделал шаг вперед и накрыл ее раненую руку своей ладонью. Почувствовав на своей щеке его теплое дыхание, Дини моментально забыла о ране.
– Неужели ты не ведаешь, что такое оружие? – спросил он. Теперь его голос звучал мягко, почти нежно. Казалось, он пытался утешить испуганное дитя.
Дини тем временем разглядывала его руку. Удивительно, что столь сильная и грубая рука способна одним лишь прикосновением успокоить нервы и снять напряжение. Потом ее внимание привлек аромат, исходивший от незнакомца: пахло мускусом и восточными специями. Дини не могла вспомнить ни одного мужского одеколона с таким сильным, но в то же время изысканным ароматом.
– Ваш одеколон… – прошептала она. – Уверена, это не «Брут»…
Дини взглянула прямо в глаза незнакомцу. Даже в темноте они казались на удивление яркими, необычными. В их глубине мелькали изумрудные и золотистые искорки.
– Прошу извинить меня, миледи, – тем временем произнес он.
С этими словами неизвестный оторвал левый манжет своей рубашки – несколько дюймов тончайшего снежно-белого полотна – и принялся споро и умело бинтовать ей руку.