Сбросив с себя одежду, Питер встал перед ней, крепкий, подтянутый, уверенный в себе. Темнота скрадывала седину и делала его лет на двадцать моложе. В таком виде Питер являл собой превосходный экземпляр мужской особи, и на женщину, не познавшую великолепного тела Майкла Роуленда, он, несомненно, должен был действовать возбуждающе.
Отсутствие интереса с ее стороны ничуть не тронуло его. Подведя ее к кровати, он отошел назад и стал терпеливо ждать. Забравшись на постель, Аннелиза устроила голову на подушке и скромно одернула шерстяную рубашку. Мысленно она даже составила в голове опись: косы – на месте; грудь, талия, бедра – тоже при ней, плотно запеленатые в добротную голландскую шерсть. Все в порядке, и мать непременно одобрила бы ее. Она вспомнила, как Майкл дюйм за дюймом обнажал ее тело и смаковал с головы до ног. Теперь этим займется Питер.
– Ты девственница, Аннелиза?
На этот раз его голос показался ей противным скрипом. Она покачала головой, чувствуя, как сильно забилось ее сердце. И надо было ему задать его вопрос, которого она боялась больше всего как раз тогда, когда у нее притупился разум.
«Будь внимательна», – предостерегла она себя.
– Вы испрашивали женщину детородного возраста, достаточно молодую. Но вы не требовали, чтобы ваша будущая жена была непременно девственницей.
– Как и не давал согласия жениться на потаскухе. У тебя было много любовников?
– Всего один.
Казалось бы, горечь унижения должна была сделать ее немой. Однако, к своему удивлению, она с большим наслаждением снова повторила про себя: «Только один», – и эти слова мгновенно разбудили в ней воспоминания о другом человеке. Сладкая истома овладела всем ее телом, и всколыхнувшиеся мысли завибрировали в голове, точно мелодичные бубенчики. Аннелиза прикрыла глаза и сразу же ощутила головокружение. Мускатный чай. Обещанное опьянение. Она вдавила голову в подушку, молясь, чтобы за этим поскорее наступило бесчувствие.
– Значит, ты оставила своего любовника, и теперь он сохнет с тоски в Амстердаме?
– Нет. Он не голландец, он…
Крошечная, еще сохранившая бдительность частица сознания прокричала свое предупреждение, но чересчур поздно: слишком многое уже было сказано. Аннелиза с усилием открыла глаза и увидела, что Питер внимательно смотрит на нее сверху. Лунный свет отбрасывал причудливые тени на его лицо, придавая ему странное выражение. Или, может быть, это действие мускатного чая? Она никак не могла понять, почему муж улыбался после такого ее откровения.
– Аннелиза, мне хорошо известно, как тщательно компания следит за своими «дочерьми». Вряд ли в Амстердаме у тебя была возможность для романа; поэтому я могу предположить, что ты позволила себе завести любовника на корабле. Тогда скажи, моя упрямая женушка, насколько он был энергичным?