На какую-то долю секунды все находившиеся вокруг замерли. Казалось, даже ядовитый туман, стлавшийся по склону, перестал опускаться мистической завесой, пока крик Хотендорфа отдавался в их ушах.
Майкл первым нарушил эту неестественную тишину. Он бросился к кратеру, с хрустом врезаясь подошвами в лаву, низвергая дождь обломков, скатывающихся по желобу. Добравшись до пропасти, он неподвижно встал у края. На лице его застыли ужас и недоумение.
Солдаты, словно внезапно опомнившись, зазвенели саблями, продолжив движение в облаке серных паров. Губернатор Хон отрывисто прокричал команду, и один из них, спотыкаясь, бросился к Майклу.
– Эй, ты! – заорал он, свирепо размахивая саблей.
Майкл повернул голову и стиснул челюсти.
– Майкл Роуленд? – грозно спросил солдат, подступая все ближе к нему. Майкл коротко кивнул. Тогда солдат приставил ему саблю к груди. – Спускайся. Ты арестован за убийство Питера Хотендорфа.
Мощным ударом Майкл отбросил конец сабли, словно это был вьющийся у его груди надоедливый москит. Затем раздвинул плечом окруживших его противников. Не обращая внимания на губернатора, приказывавшего ему немедленно остановиться, он поспешил вниз. Ему необходимо было немедленно разыскать Аннелизу, отдаться ее беспорочности и чистоте, чтобы снять с себя накипь смерти, неверия, постыдного ликования в связи со смертью ненавистного человека.
Освобождая от пут ее нежные руки, Майкл клял Хотендорфа, жалея, что не держит сейчас его за горло. Попадись этот мерзавец ему еще раз, он бы схватил его одной рукой за шиворот, другой за штаны и сам швырнул в пылающую пасть ада.
Аннелиза, дрожа, прижималась к нему. Он почувствовал, как она прикоснулась теплыми губами к его щеке.
– Ты не убивал его, – прошептала она. – Я все видела. Он сам прыгнул.
– Да. Это был спектакль. Для того он и собрал всех нас.
– Я угрожала разоблачить его как предателя. Он не мог допустить такого унижения.
– Как не мог смириться с тем, что ты любишь другого человека. И еще он знал, что это наш ребенок, Аннелиза. Наш. Если все, что я слышал о твоем муже, верно, то это означает, у тебя не могло быть потомства от него. Хотендорф всегда знал правду, и этого он тоже не смог перенести.
– О, Майкл, сердце подсказывало мне, что это так, но я боялась верить!
Аннелиза обхватила его за плечи и прижалась щекой к его груди.
– Послушай, Аннелиза, – голос Майкла неожиданно посуровел, – они не должны узнать, почему Хотендорф так ненавидел меня, иначе ты окажешься впутанной в это дело. Подумай о нашем ребенке.
Предупреждение Майкла подействовало на нее, словно эхо только что прозвучавшего выстрела. Она отрицательно покачала головой. Для них обоих лучше раз и навсегда покончить с притворством, перестать беспокоиться о том, что подумают другие. Она не могла сидеть сложа руки, изображая убитую горем вдову, в то время как любимый ею человек, отец ее ребенка, вот-вот лишится жизни, будучи невиновным в смерти ее мужа. Необходимо было сделать все, чтобы ее ребенок избежал позорного пятна незаконного рождения.