— Фактически, это был не мужчина. — Джеки старалась врать так, чтобы этого никто не заметил. — Ну, хорошо, да… Но не в том смысле, что ты думаешь. Помнишь, пару ночей тому назад разбился мой самолет?
Терри недоверчиво покачала головой.
— Да, помню, — ответила Терри, восхищаясь смелостью своей подруги.
— Там оказался мужчина, и…
— Как? Ты встретила мужчину среди этого — не знаю как назвать? Как его зовут? Откуда же он появился? А он не пытался?
Джеки засмеялась. Когда они с Терри учились, они мало друг друга знали. У Терри была нормальная семья, а у Джеки — странная и к тому же в стесненных обстоятельствах.
Они ближе познакомились друг с другом уже после того, как Джеки уехала из Чендлера. Когда им исполнилось по двадцать лет, Терри послала Джеки письмо, поздравляя с победой в ее первых воздушных гонках. Терри писала, что она понимает жизнь Джеки, потому что ее собственная жизнь тоже волнующая и нервная. В тот день, когда Джеки выиграла гонки, сыну Терри в рот попала оса. А ее муж уронил на ногу раму и месяц не работал, к тому же она обнаружила, что беременна третьим ребенком. «Для полного счастья мне не хватает саранчи, — писала она, — пожалуйста, опиши мне свое монотонное житье — оно уравновесит мое, такое, возбуждающее и веселое».
Письмо тронуло Джеки. Она получила массу писем от людей, знавших ее раньше, но многие письма вызывали в ней досаду: пишущие обычно утверждали, что их беспокоит, помнит ли она их сейчас, когда так знаменита. Это выглядело так, что победа в воздушных гонках, описанная в газетах, растворила ей память. Или что каждая знаменитость, ею встреченная, заменила «незначительную» персону из ее прошлого. К счастью, Джеки написала Терри все о гонках, о людях, которых узнала, о том, на что все похоже парение в вышине над толпой в воздушных шоу. В первый раз она описывала свои победы, а потом стала писать о поражениях, которые случались в ее жизни; о плохом самочувствии, жаловалась на боль в сердце. Она писала о знакомых, погибших в огне при авариях, о мужчинах и женщинах, прошедших через ее жизнь. Рассказывала о Чарли — как его безответственность временами сводит ее с ума. Она объяснила Терри, что завидует ей — ее тихой, мирной жизни, ее мужу, который всегда рядом, занятый их домом и детьми.
Терри старалась, чтобы Джеки никогда не узнала, как много значит для нее их переписка. Это время стало лучшей частью жизни Терри. Она использовала все свои творческие возможности, чтобы сделать эти письма интересными и забавными для Джеки, и прежде всего — жизнерадостными. Поразительным было то, что такая знаменитая и вызывающая толки женщина как Джеки стала представлять Терри как мудреца: кем-то, имевшим возможность уехать и повидать мир, но мудро решившим остаться дома, пустить корни и поднимать детей. А Терри никогда не писала своей подруге ничего такою, что могло как-то повлиять на ее не совсем верное представление о жизни Терри. О, она бывала насмешлива временами, делая удачные замечания о Ралфе и мальчишках, но почему-то Терри рисовала картину жизни такой хорошей, такой великолепной, что ей самой было смешно. Если бы она поведала правду, ничего бы не осталось — только треп.