Несколько бомб достигли цели. Упав на крыши домов, они легко пробили их и упали внутрь. Но, по счастью, в этих домах оказалась вода, и партизаны сразу смогли предотвратить пожар. А в общем-то нам просто повезло: немцы бомбили неудачно, большинство "зажигалок" падало либо в огороды, либо на деревенскую улицу, не причиняя вреда.
Потом одна бомба упала на скотный двор, и тот запылал. Ворота были заперты, и все мы слышали рев обезумевшего от огня скота, рвавшегося наружу. Наконец через прогоревшие ворота на улицу вырвалось несколько лошадей - шерсть на них горела, и они бешено скакали через поле, а потом замертво падали в снег...
Не могу сказать точно, сколько времени продолжалась эта бомбежка: никто, в том числе и я, на часы не смотрел. Видимо, прошло не меньше получаса. А потом, так же неожиданно, как появились, самолеты ушли в сторону Пскова. Полк не выдал себя ничем.
Когда гул моторов в небе затих, в штаб вбежал связной из ближайшего отряда и сообщил, что тяжело ранен командир роты Вячеслав Алексеевич Курбит. Я знал его еще по первому выходу в тыл врага в июле 1941 года: он тоже начинал свой партизанский путь в 6-м полку. И вот теперь Курбита, единственного, как выяснилось немного спустя, настигла вражеская пуля.
Он лежал на полу, на подстилке из соломы. Заросшее черной окладистой бородой лицо покрылось уже восковой желтизной. Алая пена в уголках рта, а на груди - огромное кровавое пятно, просочившееся через наложенные бинты и увеличивавшееся на глазах. Опустившись на колени, я взял его голову в свои руки и, низко склонившись к лицу раненого, попытался говорить с ним. Несколько раз он открывал глаза, и тогда казалось, что он узнал меня и пытается улыбнуться. Но это только казалось: Вячеслав Алексеевич был без сознания и так, не приходя в себя, умер.
Ушел из жизни еще один мой боевой товарищ. Он был человеком жизнерадостным, умным, на редкость обаятельным и до дерзости смелым. Его очень любили в полку, ценили за большой командирский опыт,- он ведь не только в эту войну был с первого дня в строю: успел и финскую пройти... И какой нелепостью казалась гибелъ этого человека от шальной пули, единственной из тысячи нашедшей цель!
Надолго ли ушли вражеские самолеты, никто не знал. Скородумов решил, что они вполне могут вскоре вернуться, и отдал приказ на построение и выход в лес восточнее деревни. И едва полк покинул деревню, как над Гнилицами появились теперь уже тяжелые бомбардировщики.
Самолеты кружили над домами довольно долго, однако не атаковали. Убедившись, что деревня пуста, некоторое время ходили они я над лесом, но он был достаточно густой и хорошо укрывал нас. Так ни с чем они я ушли. А мы вырыли на опушке могилу и опустили в нее тело Курбита, отсалютовав погибшему товарищу залпом из винтовок. И полк прошел мимо свежего холмика земли прощальным маршем.