Она посмотрела на часы. Вадим и его коллега уже должны были начать работу. Однако дома никого не оказалось. Она прошла по комнатам, поискала записку на кухне под сахарницей, проверила мобильный — пропущенных вызовов не было. Картина, которую она просила его повесить, по-прежнему стояла возле стены. В раковине полно посуды. Ее единственный выходной… Может быть, Карина права, и Вадим в самом деле жуткий эгоист? Что, если он не любит ее по-настоящему? И никогда ничем ради нее не поступится?
В этот момент зазвонил городской телефон.
— Привет, у тебя все в порядке? Ты дома? — донеслась до нее скороговорка Вадима.
— Конечно, дома, ведь трубку я сняла, — ответила она немного более резко, чем обычно. — А ты где?
— Я у мамы. Ей нужно было помочь повесить полку в ванной.
Настя тотчас подумала о картине, которую он проигнорировал и которая вот уже трое суток стояла на полу. Словно она не объясняла ему, как ей хочется, чтобы она висела над ее рабочим столом.
— А, понятно, — ответила она голосом, зазвеневшим от сдерживаемых слез.
Вообще-то Настя редко плакала. И уж тем более не устраивала истерик по телефону. Это ведь глупо и неудобно, ссориться по телефону — нельзя помириться тотчас и спрятать голову у Вадима на груди.
— Понимаешь, к маме должны прийти гости…
В этот момент на заднем плане возник стальной голос предполагаемой будущей свекрови:
— Что ты оправдываешься? Ты мужчина и не должен унижаться перед юбками.
— Я скоро приеду, — быстро сказал Вадим.
— Можешь не торопиться, — Настя захлебнулась обидой. — Я ухожу на целый вечер.
— Куда? Насть, куда ты собралась?
— Какая тебе разница?
— Мне есть разница! Я тебя люблю. И буду беспокоиться, между прочим.
Настя смахнула рукой слезы и снова услышала голос матери Вадима. Вероятно, та сидела в своем любимом кресле возле телевизора и давала сыну ценные указания.
— Фу, как ты унижаешься перед ней, просто стыдно слушать. Ты мужчина, покажи свою независимость, пусть она привыкает. И не стоит постоянно говорить о любви. Иначе ты ее разбалуешь!
— Э-э, послушай, Насть, я через час вернусь, и мы все обсудим, — повысил голос Вадим. — Я скоро приеду, подожди меня.
— Нет, у меня дела.
— Какие это у тебя дела?
Настя задохнулась от возмущения:
— Личные! У меня что, не может быть дел? У тебя могут быть, а у меня нет? Разве я человек второго сорта? Женщина для тебя — просто предмет быта, которым можно пользоваться в свое удовольствие?!
Мать Вадима, вероятно, услышала, что с ее сыном разговаривают неподобающим тоном и снова подала голос:
— Не позволяй ей кричать на тебя. Что это еще за дела такие? Женщина должна…